Новый Мир, 2000 №03

Непосредственно из “Записок о войне” выросла одна только баллада “Кёльнская яма”. Слуцкий завершает ею главку “Гнев”. Баллада оказывается как бы “противовесом” рассказам онашейжестокости. Здесь очень важная функция поэзии Бориса Слуцкого. То, что его “друг и соперник” Давид Самойлов называл “гипс на ране”. Терапевтическая или скорее — психотерапевтическая. Расправы с немецкими военнопленными, описанные Слуцким в этой главке, ужасны. И тогда выкрикивается, выкликается — “Кёльнская яма”. Рядом с этой балладой в этой же главке оказывается прозаический вариант, прозаический набросок будущей баллады “Бесплатная снежная баба”. Не ясно, считал ли Слуцкий, что “проза” имеет дело с единичными фактами, тогда как поэзия — с эпико-лирическими обобщениями, но соотношение его “Записок о войне” и его баллад производит именно такое впечатление : жесткая “правда” (Wahrheit) преобразуется в менее жестокую “поэзию” (Dichtung). Сочетание “Записок о войне” Слуцкого с его балладами можно было бы, как и мемуары Гёте, назвать “Поэзия и правда...”.

“Бесплатная снежная баба” написана в поздние 60-е, и Слуцкий полемизирует в ней сразу с тремя стихотворениями: во-первых, с плакатно-четким “Итальянцем” Михаила Светлова (“Но ведь я не пришел с пистолетом отнимать итальянское лето!.. Я стреляю — и нет справедливости справедливее пули моей!”); во-вторых, с сентиментальным “Итальянцем” Давида Самойлова (“На — бери! Заправляйся, Италия!”) и, в-третьих, с собственным “Итальянцем” (“Пускай запомнят итальянцы и чтоб французы не забыли, как умирали новобранцы, как ветеранов хоронили, пока по танковому следу они пришли в свою победу”). “Я заслужил признательность Италии” не потому, что благодаря “мне” они победили свой фашизм и немецкий нацизм, но потому, что “снегу дал. Бесплатно. Целый ком”. Здесь уже не итальянцы должны помнить о том, по чьему следу они пришли в свою победу, но сам поэт не может избавиться от воспоминания, от “римлян взоров черных, тоску с признательностью пополам мешавших”.