Новый мир, 2000 №08

«Гениальную машину заставили выделывать дрянь — пошлость», — записывает Ильф. Это — суть центрального монолога в «Зависти», монолога Ивана Бабичева. «Я изобрел машину, которая умеет делать все, — говорит он. — Но я запретил ей. В один прекрасный день я понял, что мне дана сверхъестественная возможность отомстить за свою эпоху… Я развратил машину. Нарочно. Назло…Машина моя — это ослепительный кукиш, который умирающий век покажет рождающемуся. У них слюнки потекут, когда они увидят ее. Машина — подумайте — идол их, машина… и вдруг… И вдруг лучшая из машин оказывается лгуньей, пошлячкой, сентиментальной негодяйкой!»

И чисто олешинская тема звучит во фразе: «За время революции многие не успели вырасти, так и остались гимназистами».

Впрочем, дальше, дальше. Скороговоркой (в конце концов, кто из нас публикатор записных книжек?). Итак:

«Девушку выдавали замуж за налетчика» — это из Бабеля, вариация на тему одесских рассказов, где присутствуют и налетчик Беня Крик, и девушка Баська, дочь кривого Грача;

фамилия Крыжановская-Винчестер, соседствующая с фамилией Шпанер-Шпанион, — одна из многих значимых фамилий у Ильфа. Романистка В. И. Крыжановская публиковалась под псевдонимом Рочестер. Романы ее отличались явной антиеврейской направленностью. Но ей — в записных книжках Ильфа — как бы противостоит некий Шпанер, быть может, тождественный Шпайеру либо Шпалеру (так на жаргоне именовался револьвер, слово, восходящее к еврейскому слову, переводившемуся как «плеватель»);

колбаса, имеющая особые собачьи названия: «Джек», «Гектор», «Дианка», — перелицованное прозвание колбасы «собачья радость» (а вовсе не выработанная из собачатины);

«нашпигованный сплетнями гусь» — прямой наследник не только гуся, нашпигованного яблоками, но и газетной утки;

одеколон «Чрево Парижа» — контаминация названий парижского рынка (а равно и романа Золя) и балета «Пламя Парижа»;

«гитара» — не музыкальный инструмент, а особая разновидность дрожек, то бишь калибер;

«церковный кирпич» — это кирпич из разобранной церкви, который потом использовали в социалистическом строительстве;

счетчик, летающий, как гроб, по комнатам, — воспоминание о повести «Вий»;

паркетные мостовые Ленинграда — к тому времени еще не редкость, мостовые состояли из деревянных торцов;

«Нисхождение анекдота. В первый раз его приписывают самому высокому человеку в стране, а через день уже говорят просто — „один еврей“» — опять тема мифологическая, считалось, будто большинство анекдотов выдумывает К. Радек, большой острослов.

Фраза «Молодые люди в черных морских фуражечках с лакированными козырьками и их девушки в вязаных шапочках, ноги бутылочками» требует пространных пояснений. В. С. Шефнер вспоминал: «…хулиганские фуражки — „мичманки“ с длинными козырьками были нам не по карману. Их производила какая-то полусекретная кустарная артель, стоили они бешеных денег; покупали их богатые представители гаванской шпаны. Между прочим, носить эти фуражки было опасно: шел слух, что чуть мильтоны завидят человека в такой „мичманке“ — сразу волокут его в милицию». Что же до девушек, упомянутых здесь, то одну из них можно увидеть на картине В. В. Лебедева «Девушка в футболке с букетом», датируемой 1933 годом.

И в заключение последняя запись, которая будет здесь пояснена. Необходимость закруглиться продиктована заботой о читателях. Быть может, им захочется вклеить эти журнальные страницы в свой экземпляр обозреваемой книги, но как бы тут не лопнул целлофанированный переплет (кстати, в моем экземпляре он лопнул при чтении предисловия).

Так что же имел в виду автор, записывая: «Пойдем в немецкий город Бремен и сделаемся там уличными музыкантами (Сказки Гримм)»?

По крайней мере было бы странно, если бы герои оригинальной сказки называли город Бремен «немецким». Да у братьев Гримм этой фразы и нет. Появилась она в пересказе, сделанном А. Введенским, и там означала мечту о свободе, мечту несбыточную.

Итак, пора прерваться. Скажу об ином — о том, с чего и начинались эти заметки.

Не знаю, верно ли утверждение, что для всех было бы лучше, если б в свое время Пушкин женился не на Наталье Николаевне, а на пушкинисте Щеголеве. Но что до классиков, если не всем, то некоторым было бы не лишним завести с дюжину детей. Уж коли настанет время издавать родительские труды собственными силами, по крайней мере из этих самых детей образуется особый творческий коллектив наподобие какого-нибудь сектора или кафедры научного института, и общими усилиями они воздвигнут сносные комментарии. А самое дальновидное — на всякий случай усыновить какого-нибудь литературоведа или, чего там, беспризорного редактора. И тогда можно спать на лаврах спокойно.

Евгений ПЕРЕМЫШЛЕВ.

Майя Кучерская А любви не имею

Священник Ярослав Шипов. Отказываться не вправе. Рассказы из жизни современного прихода. М., «Лодья», 1999, 128 стр.