Новый мир, 2002 №05

Евгений Рейн Прицел

Рейн Евгений Борисович родился в Ленинграде в 1935 году. Окончил там Технологический институт. Знал Анну Ахматову; Иосиф Бродский считал Рейна своим наставником. Автор нескольких книг лирики; эссеист. Живет в Москве. Лауреат Государственной премии России. Постоянный автор «Нового мира».

* * *

Голые ветки орешника перед моим окном,
и земля уже схвачена первым снежком.
Шапку надвинь на брови, руки в карманах согрей,
если зима наступает, то хорошо бы скорей.
Пусть поскорее стемнеет и станет простор светлей,
пусть ветер и снег смешаются где-то среди полей.
Пусть фонарь по дороге перечеркнет метель,
пусть она ходит кругами, как праздничная карусель.
Звезды на низком небе зазубрены и легки.
Достань из карманов теплые, тяжелые кулаки.
Подкинь их вверх и подумай, что дожил ты до зимы,
и все, что вокруг темнеет, белеет, на память себе возьми.
И свет жилья человечий, и легкий узор под ним…
Когда все это минует, ты будешь совсем другим.

* * *

Первый снег — нелепая погода,
точно позабытая тропа,
по которой топала пехота,
а не городская шантрапа.

Он еще сгустится и растает,

ибо так положено вовек,
потому-то ничего не знает
снегом занесенный человек.

Тот, кто видел все четыре части, —

видел все и ко всему привык,
потому-то снежное ненастье
падает ему за воротник.

Не уйти, не убежать от снега,

потому что этот снег — судьба,
может быть, прибавить слово «эго»…
«Эго-снег» — час Страшного суда.

Первое декабря

Подслеповатая, дурная
Угомонилась ночь Москвы,
И я один под утро знаю,
Что примешал к своей крови,

Что это был игорный случай,

Подсказка дьявольского дна,
И больше, как себя ни мучай,
Мне не покажется она.

Под Этной закипала лава,

Масон стирал запретный знак,
По мановенью автоклава
Катился в пропасть «кадиллак».

Мне назначалось в долю к бритве —

Почти что лезвию «жиллетт» —
Ошибку срезать в темном титре,
Пожрать себя, как самоед.

Свести Денницу и Мессию

Хотя б словечком показным
И наглой шуткой под ракию
Подвинуть толковище им.

Быть может, вонью самогона

Здесь отыгрался «хеппи энд»,
И примиренные знамена
Склонились и сдались в момент.

И на всезнающем экране

Дирк Богарт и Сарданапал,
К ведру припавшие заране,
Пустили петуха в финал.

Но я, усталый до склероза,

Не различал подземный гул
И жадной смеси купороса
Слезою детской не сглотнул.

Я горько спал, не понимая,

Что через девять тысяч дней,
Другого случая не зная,
Мы справим этот юбилей.

* * *