Новый мир, 2002 №05

Юрий Анненков принадлежал к той немногочисленной, но яркоталантливой, эксцентричной, бурлескной и трагической группе радикальной художественной интеллигенции, что поддержала большевиков сразу же после Октябрьского переворота. Эта компания была соблазнена одиннадцатым тезисом Маркса о Фейербахе: «Философы лишь объясняли мир, дело же заключается в том, чтобы мир изменить». К философам, естественно, подверстывались и писатели, и художники, и поэты, и артисты — все те, кто мир раньше не изменяли, но разными способами объясняли. Когда в результате проведения в жизнь одиннадцатого тезиса выяснилось, что прежде объяснявшие мир философы, писатели, художники и т. п. теперь даже этого не делают, радикалы от эстетики, то бишь авангардисты, мягко говоря, расстроились. Кто покончил с собой, кто был убит, кто эмигрировал, кто мимикрировал, погубив свой талант, кто мимикрировал, свой талант сохранив. Юрий Анненков был слишком жизнелюбив, чтобы дать себе погибнуть, слишком порядочен, чтобы мимикрировать, погубив свой талант, но слишком циничен, чтобы мимикрировать, талант свой сохранив. Он — эмигрировал. «Повесть о пустяках» — его расчет с революцией и с собой прежним, не то слишком наивным, не то слишком циничным, служившим этой революции. Название повести — обманка. «Идиот» Достоевского написан о святом, «Хам» Элизы Ожешко — о джентльмене, «Вор» Леонида Леонова — о рыцаре, так и «Повесть о пустяках» написана вовсе не о пустяках, но о гигантской социальной катастрофе и об участии в этой катастрофе русских интеллигентов вообще, Анненкова (выведенного в повести под именем-фамилией Коленька Хохлов) — в частности. Название и иронический тон — бравада; так Пушкин пишет стихотворение о бесах лихим, разудалым хореем.

Впервые «Повесть о пустяках» была издана в Берлине в 1934 году. Нынешнее издание — труд, достойный уважения и упоминания. К сожалению, в комментариях А. А. Данилевского я обнаружил одну неточность. О Володарском там сказано: «…убит эсером Н. Сергеевым». Это — неверно. На процессе эсеров 1922 года руководитель Боевой группы эсеров Н. Семенов признал, что организовал покушение на Володарского и что теракт совершил рабочий Ф. Козлов, но, поскольку рабочего Ф. Козлова не нашли ни в 1919, ни в 1922 году, а сам Н. Семенов, в отличие от других подсудимых, после процесса отправился не в ссылку, а в санаторий, — позволительно усомниться в существовании террориста Ф. Козлова. Ну и, конечно, обидно читать такое, например, примечание: «Тютюнник — петлюровский атаман, бывший офицер». И всё? Атаман, в 1924 году вернувшийся на Украину, преподававший в Харьковской школе красных командиров, сыгравший самого себя в фильме «ПКП», в 1929 году расстрелянный, — о таком человеке такая справочка? Жаль.

Олег Ермаков. Свирель Вселенной. СПб., Издательство Ивана Лимбаха, 2001, 192 стр.

Олег Ермаков — настоящий медлительный прозаик, долго и много переделывающий свои книги. С самых первых своих афганских рассказов он настойчиво пишет об одном и том же — о противоестественности войны, насилия и унижения, о необходимости и недостижимости счастья и свободы. На фоне нынешней стилистической разухабистости и повсеместного бряцания оружием новый роман Ермакова поражает отважным традиционализмом и бескомпромиссным пацифизмом. В «Свирели Вселенной» дезертирство не уничтожает человеческое в человеке, но очеловечивает окружающий человека мир. «Тут к нему прилетела сова. Он услышал мягкий шум, поднял голову. Она сидела поблизости на ветке и в упор глядела на него. Бесцеремонно, по-хозяйски. Наглядевшись вдоволь, сова принялась озирать лагерь, вещи, палатку; она медленно поворачивала круглую лохматую голову и вперяла взгляд в ту или иную вещь. Вообще совы осторожные птицы, и поведение этой Меньшикова озадачило. Он даже не удержался и что-то сказал ей, когда она воззрилась на него. Сова выслушала». Человек, способный «поговорить» с совой или… с медведем (есть и такой эпизод в романе), разве не способен действием, бездействием, словом или молчанием «разговорить» армейского хулигана или армейское начальство? Это — одна из самых красивых, человечных и руссоистских книг среди появившихся в последнее время.

Аннет Вивьерка. Как я объяснила моей дочери, что такое Освенцим. Перевод с французского А. Миролюбовой. СПб., «Лимбус-Пресс», 2001, 80 стр.