Новый Мир, 2003 №01

Платон Маковский — это не Березовский и даже не собирательный образ российского “олигарха”. Он — герой мифа: хрупкий и изобретательный человек против неповоротливого, жестокого монстра. Давид против Голиафа или, что ближе к нашей ментальности, — Иван Царевич, отвоевывающий свое царство — то есть созданную его светлой головой и недюжинной энергией бизнес-империю “Инфокар” — у тупого, алчного и кровожадного Змея Горыныча — Кремля (“кремлевская клика” так и показана в фильме: компания серых, невзрачных функционеров, повязанных круговой порукой, этакая многоголовая и многорукая гидра).

Несокрушимая убедительность сказочного сюжета использована Лунгиным, чтобы расхожий миф: “Сволочи, распродали, разворовали Россию!” — перешибить другим мифом: “В этой странеможнопреодолеть вековую зависимость от государства и сделаться богатым, оставаясь при этом свободным человеком”. Еще Р. Барт учил: миф вытесняется только мифом же; так стоит ли удивляться, что образ главного героя в “Олигархе” скроен точно по универсальной фольклорной мерке.

Платон Маковский (В. Машков) — “свой”, народный, то есть из “совка”, — даром, что доктор наук. Эпизод в поезде, относящийся к юности олигарха, буквально нашпигован знаками советской эпохи: барабаны, горны, красные галстуки... И тут же герой пьет водку из горлышка (“Ты похож на горниста”, — замечает при этом прекрасная Маша — М. Миронова); тут же звуки горна переходят в соло на саксофоне, пионерские речевки: “Ленин с нами, Ленин — жив”, — в зажигательные буги-вуги на вагонной полке, а красные галстуки пародийно рифмуются с черным форменным галстуком на шее полуголой проводницы, которую за десятку наняли разыграть простодушного Марка (М. Вассербаум). Советская мифология, равно как и ёрническое ее осмеяние, — теплая, родная, заношенная “шинель”, из которой одинаково вышли и зрители, и герои фильма.