Новый мир, 2004 №02

По ходу строительства «реального федерализма» в нашей стране, сопровождаемого «синдромом Беловежья» и «парадом суверенитетов», мы стали свидетелями возникновения феномена «Вестфальской» России, живущей точь-в-точь по принципу Германии в годы после завершения Тридцатилетней войны и заключения в 1648 году Вестфальского мира: «Cuius regio eius religio» («чья власть, того и вера»). В результате ослабления федерального Центра и перетекания значительной части властных полномочий на места долгожданного торжества демократии и федерализма не произошло. Напротив, «вместо одного самодержавного государя» возникло восемьдесят девять «самовластных и сильных фамилий», перед которыми российское народонаселение было вынуждено «горше прежнего идолопоклонничать и милости у всех искать». Пример посткоммунистической России лишний раз подтвердил, что слабая центральная власть ни в коей мере не способна преодолеть авторитарные тенденции и дать полноценные возможности для развития по демократическому пути. При потере Центром властных рычагов и отсутствии сколько-нибудь эффективных гражданских институтов, своего рода школы политических конкурентов, авторитаризм меняет лишь форму, но не содержание. Иерархичный, отлаженный по вертикали авторитаризм уступил место «горизонтальному авторитаризму». Командно-административные отношения, дополненные и модернизированные рыночными реалиями, были спущены сверху в регионы. Культ генсека уступил место культу губернатора (президента, главы правительства республик). Лишенные же общих для всех идеологических ориентиров, некой «генеральной линии» Президента и Правительства, российские региональные начальники, как и немецкие князья, подчиненные лишь de jure фиктивной императорской власти, стали вводить на подведомственных территориях близкую и понятную им политическую религию.

Какие только «модели» социально-экономического и политического развития не были реализованы в российских регионах постсоветского периода! И крупные мегаполисы, и российская «глубинка» (конечно, при всей условности формулировок) явили примеры оазисов либерализма (Нижегородская область немцовского периода, Самарская область), победившего колхозно-совхозного строя (Тульская область в губернаторство В. Стародубцева), практическое воплощение эмблемы КПРФ (серп, молот и книга) в политике кубанского «батьки», номенклатурный «Habeas corpus act» в Ростовской области, наконец, конструирование особой московской идентичности и московского национализма. Однако — при всем богатстве выбора — российские региональные элиты оказались близки сущностно. Если перефразировать печальной памяти формулу Третьего рейха: «Ein Volk, ein Partei, ein Fьhrer» (опять кстати приходятся немецкие аналогии!), то на региональном уровне мы увидели надежную схему: «Один регион, один губернатор, один уполномоченный банк (как вариант — одна „особо близкая“ финансово-промышленная группа)». Говорить о демократии, свободной экономической конкуренции, борьбе с криминалом и коррупцией, благоприятном инвестиционном климате в данных условиях — занятие самое неблагодарное. В борьбе за увеличение объема властных полномочий региональные руководители изобрели новый способ легитимации. Жаль Макс Вебер не дожил, обязательно бы к выделенным им трем типам легитимации (через право, традицию и харизму) добавил бы посткоммунистическое российское «ноу-хау» — легитимацию через обличение «федерального Центра». Борьба с «рукой Москвы» по своей маниакальной настойчивости оставила далеко позади противодействие проискам «мирового империализма» и «сионистскому заговору». Приведу несколько ярких примеров использования «антифедеральной» легитимации, подчеркнув, что партийная принадлежность регионального руководителя в его борьбе с «рукой Москвы» не имела существенного значения. Губернатор Свердловской области Э. Россель («центрист»): «Есть федеральные органы власти, которые сидят в Москве. Что-то они делают, но делают изолированно от мнений регионов… Федеральные органы власти, кто за забором, кто не за забором, управляют Россией, а регионы — сами по себе, мы фактически брошены правительством с 1990 года». «Красный» губернатор Н. Кондратенко (в 1996–2000 годах): «Нам не по нраву „Лукойл“ и прочие московские рокфеллеры! Нам не по нраву их прихлебатели! Богатства края, в том числе нефть, должны принадлежать народу!» Экс-губернатора Приморья Е. Наздратенко трудно назвать демократом. Вместе с тем до поры до времени (до масштабного конфликта с А. Чубайсом во время исполнения последним обязанностей главы президентской администрации) он имел репутацию твердого «ельциниста». Так вот еще до «чубайсоборства» Наздратенко заявлял: «Центр, упиваясь собственным значением, совершенно забыл о тех, кто живет на его окраинах».