Новый Мир ( № 4 2011)

В принципе все точно: все значимые события показаны, умонастроения переданы… Но, скажем, в «Записках…», конечно же, вспоминается самая громкая песня Майдана «Разом нас багато» — и не упомянуты еще две, едва ли не более важные для тех, кто на Майдане стоял: «Хай би що не сталося, не піду на крайнощі» («ВВ») и «Я не хочу бути героєм України» («Тартак»).

Второй автор колонки полагает, что Майдан, занимающий всего двадцать пять страниц в финале книги, — это, собственно говоря, эпилог. Сюжет — история пробуждения героя — как раз и завершается с началом майданных событий, потому и представленных в виде хроники, не предполагающей личного переживания.

Но вот в чем мы оба согласны: Костенко и ее герой четко разделяют само событие — безусловно ключевое и благое для новой истории Украины — и его политические итоги. Сейчас, шесть лет спустя, многие не задумываются об этом или вообще отрицают Майдан (особенно если тогда искренне в него поверили). Между тем Костенко напоминает о главном:

«Все равно за власть будет стыдно, за любую власть время от времени бывает стыдно.

А вот за Украину стыдно уже не будет, и мое место среди этих людей».

Это ощущение многих привело на Майдан, и «Записки…» возвращают его столь же острым, как и прежде.

Финал романа открыт. Мы-то уже знаем то, о чем герой лишь догадывается: его судьба, как и судьба страны, не завершена. Сейчас Костенко работает над вторым томом «Записок…», в котором дальнейшие события излагаются от лица жены героя, куда более радикальной и менее скептичной, чем он. Как она переживет «2005-й и другие годы»? Увидим ли мы наконец «героиню нашего времени» (над чем так долго и безрезультатно работает украинская женская проза)? Во всяком случае, «Полевые исследования…» Забужко вскользь помянуты в первом романе весьма саркастично.

Русский читатель — если книга будет переведена — получит вполне адекватное представление не только об «оранжевой революции», но и о современной Украине.

Возможно, ему трудно будет поверить, что душевный кризис главного героя мог смениться столь быстрым и мощным подъемом — если только он не вспомнит при этом московские события двадцатилетней давности.

Но это именно и произошло в 2004 году не только с человеком, но и со страной; здесь книга нисколько не грешит против исторической истины.