Новый мир. Книга 1: Начало. Часть первая

В один прекрасный день, после N-надцатой жалобы на проделки Джерома, терпение директрисы Маргариты Петровной лопнуло, и она напомнила всем о том, за что получила свое позабытое ныне прозвище «железное леди». Перед судом был поставлен вопрос о лишении Седрика Лайонелла родительских прав. В суд были приглашены некоторые жители Генераторного из числа лично знавших Лайонеллов, чтобы дать свидетельские показания — и среди них моя мама. Я долго уговаривал ее отказаться от этой затеи, впервые в жизни закатил ей настоящий скандал — но мать осталась непреклонной. «Я знаю, что поступаю как лучше, Дима. И на этом разговор окончен», — с необычной для себя строгостью произнесла она. Именно показания Катерины Войцеховской (а также тот факт, что Седрик приполз на заседание в стельку пьяным) стали ключевыми факторами, которые повлияли на решение судьи о лишении Седрика Лайонелла родительских прав и передаче Джерома под опеку службы по вопросам детей. Возобновить Седрика в правах судья постановила лишь в том случае, если тот пройдет курс реабилитации для алкоголиков и на протяжении полугода проявит себя положительно по месту проживания и месту работы, что должны официально засвидетельствовать незаинтересованные лица.

На следующий же день в школе произошла потасовка, которую там помнят до сих пор. Джером набросился на меня со слепой, отчаянной яростью, настолько безумной, что я бы, наверное, остался инвалидом, если бы не был способен себя защитить. Я оказался на это способен. Но победа далась мне не так просто, как я думал — Джером, никогда не обучавшийся боевым искусствам и прогуливающий уроки физического воспитания, славился по-настоящему бесстрашным и ловким драчуном. Он стал первым, кто сумел поставить мне несколько синяков прежде чем я одолел его, скрутил и прижал к земле. «Я не хотел! Я пытался уговорить маму, чтобы она не делала этого!» — кричал я ему, но он лишь рычал от ненависти и извивался, пытаясь вырваться из моих объятий. «Твоя мама — сука! А ты — сукин сын! Ненавижу вас всех! НЕНАВИЖУ!!!» — неистово орал он, пока на помощь не прибежал физрук, чтобы разнять нас.

С тех пор жизнь Джерома существенно осложнилась. Круглые сутки он находился под присмотром учителей и суровой сотрудницы службы по вопросам детей (по совместительству — заведующей детской комнаты милиции). В свободное от учебы время его привлекали к производственной практике, готовя по окончании школы в ученики маляра. Впрочем, еще ни один практикант не посещал работу так редко, как Лайонелл-младший. Нечасто видели Джерома и в сиротском общежитии, где ему было предписано жить и отмечаться по утрам и вечерам. Где он ночевал, никто точно не знал, но поговаривали, что об этом стоило бы спросить Тома. Я изредка видел его на улице — как правило, с сигаретой в зубах в компании Ярика Литвинюка или кого-то из множества своих корешей.

В душе мне было его жаль. Но со дня той ссоры мы с ним так и не обмолвились ни единым словом. Шансов на примирение практически не было — я не считал себя виноватым в чем бы то ни было, а Джером был не из тех, кто просит прощения.

Мей умудрялась поддерживать дружбу с Джерри отдельно от меня, но мы с ней редко об этом говорили. Как-то раз попытались, но разговор не заделался — она осторожно подводила к тому, что Джером «в душе очень добрый и честный парень», а я демонстративно выражал свое недоумение по поводу того, какую прелесть она находит в компании уличных отморозков.

— Давай не будем об этом, — оборвала мои воспоминания девушка. — И вот еще что. Не думай, что это что-то особенное значит. Надеюсь, тебе хватит ума, чтобы правильно все понять и воздержаться от разной романтической ерунды. Я давно переросла тот период, когда была в тебя бездумно влюблена. Ты — самовлюбленный и эгоистичный тип, Димитрис Войцеховский, хоть и хорош собой. Для серьезных отношений ты совершенно не годишься.

— Ну спасибо, — мысленно вздохнув с облегчением от того, что она сама так здорово расставила все на свои места, с притворной обидой на «эгоистичного типа» протянул я. — Но хоть в сексе-то я неплох?

— Как меня и предупреждали — все вы, самцы, жутко любите себя нахваливать, — усмехнулась она.

Ответ на мой вопрос был мне и так известен — его можно было прочитать на ее лице. Но даже если бы я и не владел умением читать человеческую мимику — вместо нее все сказали бы действия девушки, которая вернулась ко мне в постель, чтобы повторить то же самое во второй раз.