Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая

— Я согласен с этим, сэр, — пробормотал я. — Еще с раннего детства я решил, что буду жить не ради одного лишь удовольствия, что буду приносить пользу людям. Но ведь есть множество способов это сделать! Я мечтал полететь в космос, осваивать новые миры. Не у многих хватило бы на это здоровья, а у меня хватило бы. Это оказалось ненужным. Что ж, так тому и быть. Есть и другие пути. Например, нам нужно восстановить нашу планету, вернуть ей тот прекрасный облик, который был у нее в прошлом, и избавить человеческий род от страшного недуга, который убивает его — радиации. Именно Я мог бы… м-м-м… поступить в Институт прикладной физики, сэр, на факультет радиологии, и…

— Понимаю тебя, понимаю, — с одобрением закивал директор, посмотрев на меня с почти отеческой добротой. — Благие намерения движут тобой, и это прекрасно, Алекс. Но ты все еще очень юн, и смотришь на мир несколько поверхностно. Не обижайся на эти слова, это не упрек, а констатация факта. Ты создан для того, чтобы быть защитником нашего общества. Поверь мне. Я видел многих людей, которые хотели этого, но не могли. Ты — можешь, но не хочешь. Но ты просто попытайся представить себе, что каждый человек в нашем обществе будет делать то, что ему заблагорассудиться, совершенно не заботясь о других людях — представляешь, во что превратится социум? Вряд ли представляешь. Алекс, я не открою тебе тайны, если поведаю, что человеческий мозг имеет крайне сложное устройство. Даже современная наука не полностью изучила особенности работы этого органа. Если говорить просто, то людей очень часто снедают странные желания и эмоции, странные пристрастия, необычные комплексы, необъяснимые страхи. Все это исходит с «темной стороны» нашего сознания. Эти вещи не вписываются в логическое устройство мира, они мешают людям жить и работать. И нам стоит бороться с ними, не позволять эмоциям руководить нашими действиями вопреки рассудку. Ты понимаешь, о чем я толкую?

— Я понимаю, сэр. Но мною руководят не эмоции. Мои стремления вполне рассудительны, — попытался вступиться за себя я, но директор остановил меня жестом руки, понимающе улыбнувшись.

— Мне не потребуется много времени, Алекс, чтобы разбить все твои аргументы в пух и прах с помощью одних лишь статистических данных. Хочешь попробуем? У меня здесь базы данных, в которых есть все о тебе, — начиная от твоих отпечатков пальцев и заканчивая каждым словом, которое ты сказал или написал за последние полтора года. Квантовые компьютеры обрабатывают эти данные ежедневно, и системы, которые никогда не ошибаются, делают однозначные выводы. Ты всего лишь немного выше среднего по всем персональным показателям, Сандерс, за исключением тех, которые способны найти свое применение в сфере безопасности — по этим показателям ты показываешь непревзойденные результаты. Ты должен понять, что не по чьей-то глупой прихоти все прочат тебе карьеру в сфере безопасности. Это судьба. Судьба — это цифры, Алекс. Математика, с которой невозможно спорить. Есть нечто, в чем ты имеешь шансы достичь успеха и принести Содружеству наибольшую пользу, — и ты обязан заняться именно этим, и ничем другим, потому что именно так поступают сознательные граждане.

Остановив на мне взгляд по завершении своего длительного монолога, Петье, как он, наверное, и полагал, увидел там выражение упрямства. Бывший заведующий по воспитательной работе знал меня слишком хорошо, чтобы поверить, что его пламенная речь выбьет из моей головы то, что там засело.

— Давайте сразу перейдем к тому, что будет, если я откажусь, — предложил я.

— Тебе это все уже хорошо знакомо, — пожал плечами профессор.

— Я выдержал так долго — выдержу и еще полгода.

— А дальше что? Куда ты пойдешь? — пожал плечами Петье. — Никто не ждет тебя в разрушенной Европе, мой юный друг. Ты должен уплатить свою дань, чтобы стать частью нашего общества. И не тебе выбирать, какой будет эта дань.

— Пусть муниципалитет выберет мне профессию, — пожал плечами я.

— Ты будешь определен в силовой блок, Сандерс. Это решено.

— Ну и пусть, — обреченно махнул рукой я. — Я отмотаю свои пять лет, где мне скажут. Но мне выдадут униформу, страховой полис и социальный пакет, а люди будут уважительно оборачиваться мне вслед. Это не то же самое, что отправиться в гребаный «Юнайтед Секьюрити и что там дальше».

— Ты сейчас говоришь как бессовестный, циничный обыватель, Алекс. Не такую личность мы тут воспитывали, — осуждающе понурил взгляд профессор.

— А какую? — усмехнулся я едко, сознавая, что, по сути, мне уже терять особо нечего. — Вы здесь создали все условия, чтобы выращивать как раз такую породу. Тотальный контроль и страх никогда еще не развивал в людях ничего, кроме подлости, трусости и лицемерия. Вспомните довоенную Россию.

— Довольно уже мы с тобой здесь наговорили, Алекс.

— Это точно.

— Измени свое решение сейчас, иначе остаток твоей учебы здесь не принесет тебе большой радости, а в итоге, помяни мое слово, ты все равно не уйдешь от предначертанной тебе судьбы.

— Я сам кузнец своей судьбы.