Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ)

Пока ждал ее, внимательнее осмотрел наше укрытие. Недалеко от спального места обнаружил остатки костра. Угли все еще хранили на себе легкий запах мяса и почему-то горелой шерсти. От запаха к горлу подступила тошнота. «Валькирия» странно действовала на вкусовые рецепторы: иногда полностью атрофировала их, а иногда обостряла до такой степени, что малейший вкус или запах еды воспринимался настолько остро, что невозможно было заставить себя проглотить хоть кусок. По этой причине в наши наборы выдавали синтетические продовольственные пайки, не имеющие вкуса и запаха.

Совсем рядом с местом, где мы спали, лежала развороченная аптечка, мой индивидуальный медкомплект. После прошедшей ночи там не осталось больше ничего, что могло бы улучшить мое состояние, даже последней дозы «Валькирии» — бесценного сокровища, которое я был намерен беречь до самого последнего момента, пока не станет совсем уж невмоготу… но не сберег. Оставшись без нее, я ощутил пустоту и тревогу… и в то же время свободу.

Я еще раз настырнее порылся в обоих рюкзаках, но воды там так и не нашел. Переборов смешанные ощущения, отхлебнул из банки энергетик. Химический привкус жидкости, только претворяющейся, что содержит кофе, был мерзким, но я отхлебнул еще раз, и снова, пока опустевшая жестяная банка не сжалась у меня в руке. Чтобы занять себя чем-то, отложил автомат, сделал осторожную растяжку и разминку. Поприседал, попробовал отжиматься от пола.

Шаги я услышал издали. Сразу узнал их. Сердце в груди радостно забилось. Но почему-то я сделал вид, что ничего не заметил.

— О, Господи! — воскликнула Маричка, заходя на мельницу, и ее озабоченное лицо просияло искренней радостью. — Я шла сюда и гадала, жив ли ты еще! А ты решил заняться утренней физкультурой?!

Странно, но при появлении этой почти незнакомой мне девушки я ощутил в душе необычный подъем. В какой-то момент во мне даже шевельнулся странный порыв подойти к ней и обнять ее, прижать к груди. Но я замялся, не решился на это, запутался в несвойственных легионеру мыслях.

— Где ты была? — спросил я, и мой голос прозвучал строже, чем я хотел.

Она красноречиво тряхнула шлейками двух рюкзаков, которые тащила на плечах. Я вдруг обратил внимание, что вместо ее поношенной ночной сорочки на Маричке нормальная добротная одежда — коричневые ботинки-говнодавы, слегка коротковатые на нее армейские штаны из плотной ткани камуфляжной расцветки, водолазка болотного цвета с воротником под горло и маловатая на нее коричневая куртка из свиной кожи с красной «комсомольской» повязкой на рукаве. Я хорошо помнил, на ком я прежде видел такое снаряжение.

— Пришлось впору? — спросил я, кивнув на новую экипировку.

— Слегка маловато, — пожаловалась Маричка, и ее щеки покрыл легкий румянец. — Этой девчонке выдадут новое снаряжение, когда ее найдут. А я устала таскаться по холоду и под дождем в ночнушке и босиком…

— Да кто спорит?! — фыркнул я. — Я не о том беспокоюсь. Я так и не могу понять, куда и зачем ты…

— Ты не помнишь? Нам пришлось оставить часть снаряжения по дороге, когда тебе стало… ну, совсем тяжело идти. Я возвращалась за ними, пока их не нашел кто-то другой.

— Ты ради этого рисковала? Ради этих двух рюкзаков?! — недоверчиво переспросил я.

— Там должна быть вода. Тебе она сейчас очень нужна. В тех двух, что мы взяли, кх-кх, воды нет ни капли! Так-с, давай посмотрим.

В первом же рюкзаке действительно нашлась в самом верху пластиковая бутылка с прозрачной жидкостью, очень похожей на воду. Маричка торжествующе потрясла ею передо мной, призывая признать ее правоту.

— Возвращаться было очень опасно, — произнес я вместо «Спасибо». — Особенно после ляпа, который я совершил вчера. Стоило избавиться от свидетелей. На меня словно напало какое-то наваждение. Не знаю, почему я…

— Я рад, что ты поступил так, — мягко перебила меня девушка с благодарностью в голосе. — Убийство этих детей ничего бы не изменило.

— Люди перестают быть детьми, когда берут в руки оружие, — угрюмо ответил я одной мудростью, которую услышал в незапамятные времена от человека, хорошо умеющего оправдывать паскудные дела. — Их наверняка уже нашли, и они выведут преследователей на наш след! А ты своим походом еще облегчила им задачу! Возможно, в эту самую минуту нас окружает группа захвата!..

— Знаешь, машина все еще стоит там, где мы ее оставили. Их пока никто даже не нашел.

— Надеюсь, ты шутишь. Ты что, подходила так близко?!

— Кхе-кхе-кхе-кхе… извини, я… кхе-кхе…

Приступ кашля на этот раз был особенно силен. Отвернувшись, Маричка неловко сплюнула в сторону.

— Ты в порядке? — спросил я, чувствуя, как моя тревога и раздражение немного остывают.

— Да, — отдышавшись, она вновь повернулась ко мне и продолжила прерванную речь: — У меня не было выбора. Мы же оставили лишние рюкзаки, не отходя от машины. Так что знай — никто не нашел эту машину. Они там так и лежат, как мы их оставили. Выглядят плохо. Бедняги, скорее всего, умрут от ран или от жажды раньше, чем их кто-то найдет. Мне из-за этого не по себе.