Новый мир. Книга 3: Пробуждение (СИ)

Народ, как всегда, возмущенно загалдел. Но не дав им перейти к обсуждению работодателей (а это тема наболела у всех), я рассказал о своей неожиданной встрече с Дженет, а затем поведал вкратце и об истории наших с ней отношений, о которых раньше упоминал лишь вскользь. С самого начала догадывался, что история произведет фурор. И не ошибся — мужики заулыбались и засвистели, будто их любимая команда забила гол.

— Эй, кэп, да это же клево! — засмеялся чернокожий здоровяк с широким добрым лицом. — Было бы, по-моему, просто здорово, если бы ты снова сошелся со своей малышкой.

37-летнего здоровяка звали Илай Хендрикс. И хотя своими внешними повадками он больше напоминал большую мягкую игрушку, на самом деле он был одним из самых сильных и опытных бойцов среди присутствующих, экс-сержантом в легендарном корпусе «Крестоносцы». Илай прошел почти через всю войну, перед тем как получить серьёзные ранения в конце 92-го, как раз перед передислокацией корпуса в Гималаи. Шрам на щеке Илая напоминал о пуле снайпера, которая пробила его голову насквозь, лишь чудом не задев мозг. Впрочем, физической боли Илай, в отличие от всех нас, не чувствовал. Как и у многих ветеранов «Крестоносцев», у него так и не получилось восстановить нормальную чувствительность тела — операция, делавшая бойцов невосприимчивыми к боли, почти в трети случаев оказывалась необратимой. И это был далеко не предел проблем — каждый десятый в итоге оказывался и вовсе парализованным.

О Хендриксе-старшем можно было сказать многое. Но самых интересных фактов его биографии было два. Во-первых, он был действующим баптистским священником, который служил в протестантской церквушке в фавелах Малой Африки и там же читал богословие в начальной школе. Во-вторых, он был старшим братом Большого Пита Хендрикса, которому я совсем недавно надрал задницу. И об этом нам с ним, думаю, еще предстоит поговорить.

— Она вовсе не «моя малышка», Илай, — отмахнулся я. — Дженет — замужняя женщина, счастливая в браке. И если даже я смутно помышлял о чем-то таком, пока находился с ней в одной комнате, то теперь я в этом раскаиваюсь.

— Да ладно, не будь таким ханжой! — вступился за супружескую измену повеса Джеронимо. — Если ваши чувства через столько лет не остыли — значит, это судьба. Как вышла замуж — так и разведется!

— Не думаю, что это хорошая идея, — решительно покачал головой я. — Всему свое время. И, в конце концов, не в твоих интересах, чтобы я составил тебе конкуренцию на поприще охоты на замужних дам. А то ты, чего доброго, останешься без дичи.

— Эх, да их на нас всех хватит, кэп! Лишь бы Боженька дал сил, чтобы со всеми управиться.

— Не богохульствуй, Джеронимо, — доброжелательно укорил его Илай.

— Ага. А то за эти слова Бог тебя поразит простатитом, и геморроем в заднице в придачу! — от души рассмеялся Питер, который пребывал сегодня в необыкновенно приподнятом настроении.

— Простатит — не есть смешная тема, — зардевшись, пробубнил Рэй.

— Вот именно, — еще мрачнее подтвердил Стефан.

— Слушайте, может, вернемся к капитану? — предложил Гэри. — Мне интересно дослушать.

— Довольно уже на сегодня моих любовных историй. Я предлагаю перейти к рассказу Гэри. Тема важная.

Мужики согласно закивали. Вздохнув, Гэри начал свой рассказ. И здесь уж оказалось не до смеха. Из четверых наших парней, которые находились в местах лишения свободы, поговорить удалось лишь с двумя. И впечатление о беседах было не самым лучшим.

— На зоне полно этого дерьма, — не стал скрывать своей горечи Гэри. — Слишком много, чтобы держать себя в руках. Едва я завидел Перкинса через стекло — понял, что он сорвался. Совсем плох. Я пытался что-то втолковать ему, но бесполезно — он меня едва узнал, и плевать хотел на все.

— Говорил с кем-то из начальства?

— В 32-ой колонии ни до кого не достучаться. Сам знаешь, Димитрис. Нашими письмами они подтираются, не вынимая из конвертов, — печально объяснил Гэри. — Какой-то тупица, к которому меня направили, сделал пару записей и промямлил какую-то чушь о том, что мое заявление рассмотрят.

— Фамилию записал?

— Конечно, записал. Да какая разница? Эти гориллы все равно все на одно лицо.

Пенитенциарная система действительно составляла для нас большую проблему. Были зоны, где заключенные старались держаться, и даже создавали клубы, наподобие нашего, чтобы помогать друг другу. Были образцовые тюрьмы, где тюремное начальство строго поддерживало порядок — там было очень сложно раздобыть что-то нелегальное даже за большие деньги. Но 32-ая была одной из проблемных. В этой тюрьме наркоты было столько, сколько не ходило ни в одном районе города. Достать там «чернуху» было проще и дешевле, чем пачку обыкновенных сигарет. Если кто-то из наших туда попадал — шансов продержаться до окончания срока у него практически не было.