Новый мир. Книга 4: Правда

— Ну что вы, Изабелла. Не думаю, что вы и сами верите в то, что говорите, — заметила мэр, казалось бы, дружелюбно и примиряюще, но не без ноток снисходительности, которые намекали, что она, опытный политик, говорит с сопливой выскочкой. — Я не первый год знакома с Робером Фламини. Мы никогда не были друзьями, но имели много деловых встреч в тот период, когда он работал в сфере строительства. Это не тот человек, который обагрит свои руки кровью стольких людей, да еще и подставит свою единственную и любимую дочь под пули, ради сомнительного политического пиара.

Одарив студию многозначительным взглядом, мэр добавила:

— Признаюсь даже в том, что я грешна, и с шоу Барри Гоффманом знакома не понаслышке. Мы с дочерью смотрим его пятничными вечерами не первый год, как и миллионы жителей Сиднея. Так вот, этот аппарат, установленный в студии у Барри — это не фальшивка. Тому есть множество очень серьезных и достоверных подтверждений…

— Я это шоу не смотрела и не смотрю, — прохладно ответила Изабелла.

— Позвольте мне, мисс Линнакер, прошу вас! — пришел ей на выручку, вскочив из ряда почетных гостей студии, выпятив немалое брюхо, сердитый седой усач хорошо за шестьдесят — бывший мэр Уоррен Свифт. — Я вам сейчас скажу все, что нужно знать по поводу этого Войцеха или как его там!

— Войцеховского! — поправил его кто-то из студии.

— Это ведь бывший сиднейский полицейский, как бы мне не было стыдно сейчас это говорить! И он знает, как работает система! Если он не шарлатан (в чем я очень сомневаюсь!), если ему и впрямь грозит опасность от рук людей из ЧВК, чьи грязные делишки он вытащил на свет Божий — он сам подверг себя риску своим глупым и безответственным поведением! Нет никакой логики в том, что он сбежал с территории Содружества! Если бы он пошел на сотрудничество, если бы дал показания официально, а не в студии какого-то шуточного ток-шоу, то тем самым реально поспособствовал бы проведению расследования. Если, конечно, там и правда есть что расследовать! И обезопасил бы себя! Но нет, он предпочел сдрыснуть! И немудрено! Ему явно есть что скрывать!

— А вот мне все не кажется таким простым, — отозвался из другого ряда Раймонд О’Брайан, почетный ректор Сиднейской полицейской академии, вставая со своего места. — Войцеховский никому верит. И у него есть очень веские основания не верить СБС, учитывая то, что он пережил.

— Или говорит, что пережил! — вставил Свифт неприязненно. — Какая может быть вера к наемнику, наркоману и убийце, запятнавшему честь мундира офицера полиции?!

— Как же вы быстро развесили ярлыки. А я вот, еще один присутствующий в студии полицейский с более чем 30-летним стажем, имеющий не меньше наград, чем вы, не собираюсь выражать свой «стыд» по поводу того, что Димитрис был моим коллегой и учеником. Этот человек добросовестно выполнял свой долг на улицах города, отстаивал честь нашей полиции и нашего города на Олимпиаде. Он не заслуживает таких слов в свой адрес.

— Ага. Ну конечно! Это же ты, Морж, выдавал ему диплом! А теперь защищаешь! — отмахнулся от него Свифт.

— Скажу больше, — не обратив на него внимания, упрямо продолжил Морж. — Не должен быть забытым еще один честный полицейский, чье имя вчера было упомянуто — сержант Бен МакБрайд, которого лично госпожа мэр посмертно представила в офицеры Ордена Австралии, и который оставил после себя безутешную вдову и сына, которые сейчас, возможно, слышат нас. Вчера мы с вами услышали имена его вероятных убийц. Димитрис Войцеховский пытался донести эти имена СБС — но те не захотели его слышать. И после этого вы хотите, чтобы он верил им?

Мей тяжело вздохнула и жестом слегка приглушила звук телеэфира.

— О тебе много говорят, — подытожила она, разливая по чашечкам чай.

— Да, я заметил, — кивнул я.

Я никак не мог решить, с чего лучше начать разговор, который нам, безусловно, предстоял. Так что она мягко повела его вперед первой.

— Со стороны может показаться, что у тебя много друзей, — кивнув в сторону телеэкрана, заметила она. — Но я бы на твоем месте не обольщалась. Как показали последние события, друзья не слишком преуспели в том, чтобы защитить тебя. Или оказались на проверку не друзьями вовсе. Так что твои враги требуют к себе сейчас гораздо большего внимания.

Я вздохнул. Мое положение заслуживало того, чтобы поговорить о нем. Но говорить о нем по душам с человеком, в личности и тем более намерениях которого у меня не было уверенности, не казалось хорошей идеей. Решив, что здесь требуется откровенность, я сделал глоток чая и изрек:

— Мне кажется, есть довольно много вещей, которые стоит прояснить, прежде чем говорить о моих проблемах.

— Ты, безусловно, прав, — не стала спорить она, позволив мне задавать вопросы.

— Для начала — что это вообще за место?