Новый мир. Книга 4: Правда

— Давайте, Войцеховский. С того момента, как вы выписались из госпиталя в мае 2094-го, вы неуклонно подводили свою судьбу к тому месту, где вы остановились сейчас. Остались записи о том, что вы угрожали сотрудникам СБС, что разгласите информацию, составляющую военную тайну, с тем, чтобы дискредитировать Содружество. Из этих записей ясно, что ваша ненависть к нему после войны только усилилась. Дальше вы основали так называемый «клуб», якобы для психологической реабилитации отставных работников ЧВК. Собрали вокруг себя целую группу людей, которых объединяла открытая или латентная ненависть к государству, которое они винили во всех своих невзгодах. И создали благодатную среду для распространения антиобщественных идей. Потом вы подыгрывали группе провокаторов во главе с Гунвей, поддерживая их нелепые конспирологические обвинения в адрес спецслужб в гибели одного из членов вашего «клуба», Питера Коллинза. Все это время вы не прерывали своих тайных связей с Клаудией Ризителли, хотя к тому времени были осведомлены о ее экстремистской деятельности от ваших знакомых в полиции Сиднея, от которых регулярно черпали конфиденциальную информацию. Я абсолютно убеждена, что это вы помогли попасть на территорию Содружества Джерому Лайонеллу, вашему другу детства. Вы прекрасно знали, что этот некогда союзный Содружеству полевой командир позднее сделался мятежником и убежденным противником Содружества, и что он в розыске. Но вы все равно помогли ему проникнуть сюда, в самое сердце государства. Да еще и помогли ему установить контакт с Ризителли, с которой они легко поладили почве их общих экстремистских взглядов. Я также убеждена, что вы поддерживали контакты с другими экстремистами, членами так называемого «Сопротивления». С некоторыми из них вы познакомились при не до конца выясненных обстоятельствах еще в 89-ом, после своего странного исчезновения при проведении полицейской операции. На фоне всего этого вы принимаете активное участие в создании так называемого «Независимого союза отставников — контрактников». При этом политизируете и радикализируете платформу этой и без того крайне сомнительной организации. Думаю, этого в целом достаточно, Войцеховский, чтобы объяснить, почему вы здесь

Я выдержал прицел ее взгляда, не дрогнув.

— Я бы многое мог вам ответить, Миллер, — процедил я, сцепив зубы. — Но главное, что вам стоит знать: я решительно отвергаю все ваши инсинуации и отрицаю свою причастность к каким-либо преступлениям! Вы выдвигаете одно бездоказательственное предположение за другим! Но я не признаю за вами статуса ясновидящей.

Я испепелял ее гневным взглядом, но она оставалась безучастной.

— Давайте оставим все это фиглярство для суда, если до него дойдет, — спокойно ответила она. — Я же уже сказала вам, что запись не ведется.

— И почему, интересно, я должен вам верить? Для вас же закон — это пустой звук!

— Уж кто бы говорил.

— Неспроста же вы провели мое задержание руками сиднейской полиции. Что, побоялись высовываться? Значит, до вас уже начало кое-что доходить! Вы, эсбэшники, упиваясь своими непомерными полномочиями и властью, успели позабыть, что общество в Содружестве построено на демократических началах, а не на авторитарных. Мы — не Евразийский Союз. Люди в Содружестве — не планктон, с которым можно творить все что хочешь. И лучшим доказательством тому являются миллионы людей, которые стоят сейчас на улицах и площадях. И десятки миллионов, которые им сочувствуют. Они все тоже — экстремисты? А может, экстремисты — это такие, как вы, попирающие и извращающие идеалы свободы и демократии, на которых построена наша цивилизация?

Зрительная дуэль продолжалась, но на лице Миллер не дрожал ни один мускул.

— Кто сказал вам, что наше общество построено на культе свободы? — удивилась она. — Я уже не первый раз замечаю, как разные люди отождествляют наше современное постапокалиптическое государство с доапокалиптическими Соединенными Штатами и другими западными странами. Я встречала такой подход даже среди образованных на первый взгляд людей, которые имеют, как и я, докторские степени, но при этом не в состоянии хоть сколько-нибудь глубоко заглянуть в общественную механику. И я всегда отвечала им, что для такого отождествления нет никаких оснований… Прошу прощения, одну минутку.

Прервавшись ненадолго, Миллер достала из сумочки, лежащей рядом, спрей-антисептик, побрызгала им на ладони, а затем протерла их салфеткой — с тщательностью, которая встречается лишь у мизофобов — маниакальных приверженцев гигиены.

Закончив с этим, она продолжила речь, сделав небольшой экскурс в свое прошлое: