Новый мир. Книга 5. Возмездие

Это было так по животному натуралистично, даже вульгарно — мигом приземляло людей, возомнивших себя, со своей высокоразвитой культурой, религией, философией высшими созданиями, с небес на землю. Нет, ребята, никакие вы не боги, и даже не им подобны. Будь вы подобны богам, драматично появлялись бы на свет во вспышке света, где-то в бескрайних глубинах космоса, где сходятся материя и антиматерия, среди черных дыр и сверхновых. Но вместо этого вы нелепо вываливаетесь из чьего-то пуза, склизкие, мерзкие и обмотанные пуповиной, как котята или крысята.

И я, оказывается — такой же точно человек. Вовсе не машина для убийства, созданная учеными, а обыкновенная особь homo sapiens мужского пола репродуктивного возраста, чьи сперматозоиды точно так же способны вдруг инициировать вспышку химико-биологических реакций, запускающих столь нелепую, но столь человечную череду событий.

Всю сознательную жизнь я спорил с Чхоном и им подобными о том, кто или что я на самом деле. За победу в этом споре я всегда был готов сражаться, даже отдать жизнь. Но, кажется, лишь сейчас, лишь в этот момент, сомнения в глубине моей души рассеялись, и я наконец всецело уверовал, что я на самом деле прав — вопреки всем генетическим модификациям, я всего лишь обычный человек. И это откровение посеяло в моей душе величайшее волнение — но вместе с ним и печаль.

Как бы я не лгал Лауре, убеждая себя, что не лгу — я понимал, что у меня почти нет шансов победить в этой схватке. Слишком далеко меня завела моя борьба. Слишком высоки ставки. Слишком многим могущественным силам я не нужен живым и свободным.

Я убедил её в том, будто знаю, что делать — как и надлежит, в моем понимании, мужчине. Но на самом деле я не знал. У меня не было плана, в успех которого я бы верил. Лишь нагромождение сомнений и разочарований — во всех целях и приоритетах, во всех союзниках и альянсах, во всех истинах и откровениях. Одна лишь ложь, одни лишь потемки, в которых я блуждаю, и тени вокруг. И я понятия не имел, как найти дорогу к свету.

У меня остался небольшой списочек целей — три файла, которые достались мне от Германа, информатора Сопротивления, вместе с файлами на Гаррисона и Брауна, которые я благополучно закрыл. Один файл я пока еще даже не открывал — отложил в самый низ, лишь взглянув на обложку. На то у меня были свои причины. Еще два тоненьких, которые я уже просмотрел — две мелкие сошки, брошенные Германом с барского плеча, как бы в довесок. Он не мог не понимать, что они — не интересные мишени, которые вряд ли заинтересуют нас, максимум для разогрева. Правда, это также значит, что добраться до них может быть несложно. Что около них едва ли будет ждать засада. Быть может, я справился бы даже в одиночку, без сомнительного эскорта из адептов Сопротивления. Но есть ли в этом хоть какой-то смысл?

Был еще файл, раздобытый по моей просьбе людьми из евразийских спецслужб. Файл человека, с которым мне не нужно было сводить никаких личных счетов — но очень хотелось поговорить. Однако и это казалось мне сущей потерей времени, капризом, странностью. Что на самом деле важного я мог у него спросить? Что на самом деле важное он мог мне ответить?

Приходилось довериться интуиции.

§ 34

Майор Томсон из «Железного Легиона» оказался «в миру» Роджером Карпентером, 2051-го года рождения — сиротой, выросшим в трущобах на окраинах Окленда. У маньяка и садиста, который ассоциировался у меня лишь с бессмысленной злобой и жестокостью, оказалась биография — и это было странным открытием.

Он имел много никчемных работ вроде вышибалы в стрип-клубах и таксиста, но затем нашел себя в амплуа фитнесс-тренера. Побеждал на каких-то конкурсах культуристов, снимался в рекламе. В 71-ом женился на приличной на вид девушке, между прочим, гимнастке. Ухитрились настрогать целых двух детей, мальчика в 73-м и девочку в 75-ом.

Вначале все вроде бы шло хорошо: работал в две смены, содержал семью, фотки в социальных сетях мимимишные. Но потом что-то пошло не так. В конце 70-ых крепко подсел на наркоту. Возможно, первоначально — на почве спортивных анаболиков. Начал, по свидетельствам соседей, пропадать в каких-то притонах, якшаться с непонятными личностями, поколачивать жену. В 81-ом жена развелась с ним и забрала детей, а он получил два года за насилие в семье с причинением телесных повреждений.

В 83-м, едва выйдя с зоны, он нанялся по контракту в «Чи Милитари». Тут-то и началась история того Томсона, которого я знал. Он проявил себя нехилым головорезом во время карательных акций в Юго-Восточной Азии. Дальше, судя по всему, он дал согласие на то, чтобы стать одним из первых подопытных кроликов на Грей-Айленде. Что было дальше, я видел собственными глазами.

Читать это было очень странно. Представить себя Томсона в виде человека по имени Роджер, который живет обычной жизнью со своей женой, воспитывает детей (или хотя бы кое-как пытается воспитывать) — это было что-то столь невероятное, что я усомнился, не выдумал ли Герман эти факты его биографии, чтобы произвести на меня впечатление.