Новый Мир ( № 1 2009)

Одна из 95 рецензий, размещенных в номере. Эта — о книге Густава Шпета “Очерк развития русской философии”, и, главным образом, здесь содержится убийственная полемика с В. Кантором, написавшим предисловие к этой книге. Но мы возьмем фрагмент из главки-изложения шпетовских идей касательно важнейшей для русских философов проблемы идентификации: “С философией в России вообще случился странный парадокс. Ее часто отрицали за бесполезностью, но запрещали за вредность. Как будто бесполезное может быть вредным. На самом деле ее опасались, и не без причины. Ибо позволить себе такую бесполезную игрушку может только очень сильная власть — власть самого народа (древнегреческий полис как пример). Поэтому в условиях русского самодержавия философия должна быть либо запрещена, либо обеспложена — приспособлена к нравоучительным или идеологическим целям. Парадокс же состоит в том, что в последнем случае запрещение осуществлялось как бы для ее собственной пользы и даже более соответствовало ее достоинству...”

Людмила Зубова. Поэтические вольности и орфография. — “Арион”, 2008, № 3.

“Поговорим о конфликте, участники которого, с одной стороны, вольнолюбивые писатели, как правило, люди, к языку особо чувствительные, а с другой — профессиональные хранители грамотности: редакторы, корректоры, учителя — которые и сами часто бывают писателями. Конфликт обостряется в трудных условиях моды на демонстративное неподчинение орфографическим нормам. <…> Поэзия испытывает потребность в широкой вариантности языковых средств, в том числе и вариантности орфографической. И поэты, выходя за рамки правил, расширяют это пространство. Во многих случаях поэтический эксперимент указывает на несовершенство правил, но даже если эти правила будут когда-нибудь идеальными, поэты все равно захотят их нарушить и найдут подходящий способ. <…> Пожалуй, сейчас главное, что мешает поэтам в полную силу своевольничать в орфографии, — это „олбанский язык” (“аффтор жжот”. —П. К.). Именно массовость его распространения заранее превращает орфографические деформации в банальность. Но усложнение задачи должно пойти на благо поэзии”.

Дина Крупская.Стихотворения. — “Радуга”, Киев, 2008, № 5-6.

Я птица невысокого полета.

Я серенький московский воробей.

Над желтым зноем выжженных степей

Мне не парить. Да ладно уж, чего там,

Нет океана — в луже искупнусь.

Вот жуг-рогач железным бьет копытом.

В такой денек нелепо быть убитым.

Нет, я не трус. Но я посторонюсь.

Орлу — орловье: горы и ветра.

А мне застреха. Я не претендую.