Новый Мир ( № 1 2010)

Новую, хотя и давно к тому времени зревшую и приготовлявшуюся, позицию «я» провозгласила в середине 2000-х Елена Фанайлова — поэт, к тому времени давно публиковавшийся и выпустивший уже несколько книг. В финале ее книги «Русская версия» (М., «Запасный выход», 2005) было опубликовано несколько стихотворений, написанных в необычной для этого автора — да и для тогдашней литературы — поэтике, которую Фанайлова развивает и сегодня.

 

Полвечера говорю с Файбисовичем:

Почему нам противен конформизм московской тусовки

И персональных приятелей.

На самом деле — о том,

Почему мы одиноки,

Почему нас не любят.

Расставшись с ним в метро,

Я думаю, что мы настоящие чудовища,

Жестоковыйные, бескомпромиссные,

Выжигаем поле жизни напалмом.

Надо побольше лгать.

(«Ты присылаешь мне sms-ку…»)

 

То, что замечает героиня Фанайловой в себе и мире, — этоне-симптомы. Любые, самые искренние — особенно самые искренние! — явления души на пути своего обнаружения словно бы переходят в другую среду, изменяют показатель преломления. Эту неоднородность «я» Медведев не желал принимать во внимание сознательно: обман или самообман в его стихотворениях — действие, которое может быть описано по рациональным правилам. У Фанайловой же добраться до истоков не-симптома может не следователь, а только психоаналитик или толмач. То, что «допрашиваемый» нуждается не только — а иногда и не столько — в понимании, но в сочувствии, роднит Фанайлову с другими авторами, дебютировавшими в 1990-х, — Станиславом Львовским, Александром Анашевичем, отчасти с резко сменившей манеру в начале 2000-х годов Линор Горалик.

В русской прозе 2000-х, к слову, появилось сразу несколько героев-пере­вод­чиков: «Толмач» Михаила Гиголашвили, «Новгородский толмач» Игоря Ефи­мова, «Венерин волос» Михаила Шишкина… Но здесь речь идет о переводчике в более широком смысле слова, и посредничество он осуществляет не между культурами, а между разными уровнями или частями «я» или между разными индивидуальностями. Такая трансляция возможна только в том случае, если образ «другого» становится частью твоего внутреннего мира. В стихотворении Фанайловой «Лена и люди» героиня «переводит» с собственного «языка» на «язык» продавщицы из круглосуточного магазинчика, но для того, чтобы осуще­ствить такой «перевод», ей нужно принять и понять совершенно чужую, на первый взгляд, систему ценностей. Однако принять и понять — не означает отождествиться. Именно на растождествлении основывается драматический эффект этого и многих других произведений.