Новый Мир ( № 1 2012)

— Эй! — позвал я. Ни шороха в ответ. Я уже согласен был быть пронзенным и израненным ее хрупкостью, я готов был разбить ее вдребезги, только бы она проступила еще раз из темноты.

В конце концов, мы могли бы просто, без форсажа, выпить по рюмке текилы в этом городе без откликов.

Внезапно со страшным треском приоткрытая дверь напротив отворилась, и двое мужчин, стремясь опередить друг друга, по ступеням крыльца бросились прямо на меня.

— Тутоно, Тутоно![9]— вскричал один из них, сворачивая в темный закоулок в тот миг, когда я уже приготовился быть сбитым им с ног или получить удар ножом под сердце. Их шаги тяжким и звонким эхом отдавались в темном ущелье проулка, как конские копыта.

Я не успел испугаться. Просто понял, что мне лучше отсюда уйти. Уверенность куда-то ушла.

Если там и была девушка, то она ждала не меня. А если меня, то тем хуже.

Я уже не был уверен, хочется ли мне искушать Судьбу в мой первый вечер в Баку.

Я вернулся на освещенную улицу.

Здесь была небольшая площадь с часами и улица разветвлялась на два рукава. Покуда я размышлял, каким путем следовать, мое внимание привлекла великолепная железная решетка на воротах, ведущих в сад старой усадьбы. Как странно: так строили только в начале XIX-го. Значит, архитектурная перепланировка Старого города началась уже давно. Если бы у меня с собой был путеводитель, я бы смог прочитать, что стою возле усадьбы Гусейн-Кули, последнего правителя Бакинского ханства. Этот хан был незаурядным человеком. Когда в 1806 году Павел Цицианов, грузинский князь на русской службе, с небольшим отрядом осадил Баку, он предложил хану Гусейну сдать крепость. К тому времени Азербайджан давно утратил самостоятельность и был лишь захолустным отрогом персидской державы, разделенной на ханства для удобства управления. Так вот, Гусейн-Кули-хан согласился сдать крепость. Когда Цицианов подъехал к воротам Старого города, Гусейн-Кули выехал ему навстречу. В момент, когда хан передавал Цицианову ключи от крепости, один из приближенных хана выстрелил в князя из пистолета. Смерть настигла Цицианова в момент торжества. Лишенный предводителя, русский отряд отступил, а Гусейн-Кули-хан в знак одержанной победы послал голову Цицианова в подарок персидскому шаху[10]. Восток есть восток — так можно было бы истолковать ответ горячего бакинского хана посланцу холодной империи Российской. И этот ответ… черт возьми… Он стоил и до сих пор стоит того, чтобы над ним как следует поразмыслить…