Новый Мир ( № 10 2005)

— Терпеть не могу пословиц! — Ее голова по-птичьи мотнулась направо, налево — куда угодно, только не глядеть на пустослова! — Ограниченность это и мнимая народная мудрость! — Она подхватила Евгения под руку и принялась сыпать своими переделками, несясь вверх по бывшей Тверской: — Тише едешь — никуда не приедешь! Где прочно, там и рвется! С миру по нитке, а бедный все без рубашки! У кого что болит, тот о том не говорит! Тишь да гладь — не Божья благодать! Тише воды, ниже травы — одни мертвецы... Ум хорош, а два плохо... Лучше с волками жить, чем по-волчьи выть!

Свернули налево, на бульвар. Марина вдруг метнулась к кирпичной стене, наклонилась, подняла с тротуара оброненную кем-то луковку, бросила ее в свою кошелку, снова просунула ладонь между локтем и боком Евгения и уже молча понеслась дальше. Затормозила на переходе через улицу. Долго не могла сделать шаг на мостовую, потом все же решилась, судорожно вцепившись в руку Евгения, — никак потом не мог он объяснить своей подружке, откуда у него на запястье два круглых синяка. А посреди проезжей части остановилась как вкопанная — в тот миг, когда надо бы поспешить, чтобы не попасть под неуклюжий троллейбус.

Как Анна...

Посидели на бульварной скамейке. Передышки хватило Евгению, чтобы сообразить, как переходить следующую дорогу: он обхватил Марину за покорную талию и перенес-протащил на другую сторону. Она не сопротивлялась, а оказавшись в безопасности, с облегчением вздохнула:

— Ну, слава тебе, Господи, наконец-то выбрались из этого асфальтового ада!

Ад... Ее быт — вот настоящий ад... Но он у нее — параллельная ей реальность. Большинство женщин сейчас бы тряслись от страха, боялись советской конторы и ничего вокруг не замечали бы. Она же исполняет то, что считает необходимым ее ум, а сама, главная — не там...

Но с ним ли?

Литфонд занимал комнату в доме Герцена. Вход с бокового крыльца. Как только они возникли в дверном проеме, невысокий румяный брюнет с выпуклыми, добрыми глазами и с седеющей эспаньолкой стал протискиваться между канцелярскими столами им навстречу. Евгений напрягся, чтобы вспомнить, где он его видел... А, это было в мае, на панихиде по автору “Дней Турбиных”. Юркий толстячок приложился к Анютиной ручке и убежал хлопотать дальше, а кто-то по соседству испуганно бормотнул вслух: “Будто мерку для гроба снимает... Похоронных дел мастер...”