Новый Мир ( № 10 2009)

И нам не понять рассуждений Сократа, если мы не увидим жизнь здешнюю и жизнь за гробом в единой перспективе. Тогда приготовление к смерти (а именно так определяет Сократ философию) будет приготовлением к продолжению пути, а самоубийство, напротив, предстанет роковым перерывом на пути, сворачиванием с тропы,отказом готовиться к предстоящему. Сократ недвусмысленно утверждает: рядом с нами есть те, кто лучше нас знает, куда мы идем, кто знает, в какой момент мы готовы к переходу и где то место, в котором переход осуществим. Нам же неведомо, к чемуименнонас готовят и что для нас нужно, какаятренировканам требуется, чтобы быть по-настоящему готовыми. Совершая самоубийство, мы, как испуганные бараны, надеясь обрести выход, бессмысленно бросаемся на изгородь под током и повисаем на ней…

Для того чтобы представить себе посмертную участь самоубийц, как она виделась древним, нам стоит присмотреться к указаниям Платона о том, как их следует хоронить, ибо похороны были магическим действием, повторяющим и облегчающим путь мертвого, руководящим им на его пути. Итак: в одиночестве, а не вместе с другими людьми, на пустырях, не имеющих имени, на границах двенадцати частей государства, не отмечая при этом места их погребения ни надгробными плитами, ни надписями… Самоубийцам, очевидно, не предоставляется никакогоместа, они буквально вмуровываются вграницу, сошедшие с пути застывают в месте этого схода, на линии, очерчивающей путь. Словно бы сами становятся стеной и границей… Застревают между мирами…

Надеюсь, мы почувствовали разницу. Не бежать от смерти, готовиться принять смерть и даже идти ей навстречу ради того, что действительно дорого, ради того, что утверждал в своей жизни (и значит готов утверждатьсвоей жизнью)[12], все это и есть то, что делает человека человеком, то есть философом.Бежать в смертьдействие, лишающее человека человеческого достоинства. Как и любое бегство хотя в каждом конкретном случае любому бегству можно найти массу оправданий… Ну хотя бы потому, что оно не окончательно, и возможно возвращение и новая битва. Кроме, естественно, бегства в смерть.