Новый Мир ( № 10 2013)

ГоворитАлексей Варламов:«Я и люблю, и ненавижу эти [90-е] годы. Даже советские времена не вызывают у меня столько чувств. 90-е, понимаете… Я не случайно назвал свой первый роман „Лох” — тогда это слово только входило в оборот: оно, по-моему, достаточно точно выразило то, что с нами в ту пору произошло. После ошеломительной радости конца 80-х, когда мы шли по Садовому кольцу стотысячной толпой и скандировали „Долой КПСС!”, после счастливого августа 91-го года все случившееся потом стало для меня кошмаром. При этом я отдаю себе отчет, что маленькие беды московского жителя ничто по сравнению с тем, что пережили люди на окраинах империи, в промышленных городах с остановившимися заводами, в деревнях, но и мне пришлось хлебнуть, а главное — постоянная жизнь в страхе, что завтра рухнет то немногое, что еще живо.  И все-таки теперь, оглядываясь назад, я вспоминаю 90-е с чувством благодарности. За то, что они были, за то, что кончились, за то, что мы выжили, за то, что тогда как раз масштаб человеческих личностей сделался чуть крупнее».

 

Неподдающийся.Беседу вела Валерия Сычева. — «Итоги», 2013, № 22 и 23 <http://www.itogi.ru>.

ГоворитЭдуард Лимонов:«С папой все очень смутно. Он попал в ОГПУ, то, которое НКВД, лишь потому, что был человеком талантливым и любопытствующим. Уже в 17 лет, до армии, работал на радио в городе с трогательным названием Лиски, что в Воронежской области. Есть его фотографии то в радиорубке с какими-то громоздкими радиоприборами, то с аппаратурой висящим с „кошками” на ногах на столбе. Видимо, это было необычным для того времени, и талантливого кадра взяли к себе ОГПУ-НКВД, рекрутировавшие лучших. Принадлежность отца к этой организации мне как раз всегда нравилась — сообщала ему некую таинственность. И отцу, видимо, какое-то время все это нравилось. Но он не смог дослужиться до высших чинов — предполагаю, что родственники у нас были „неправильные”».

«Когда меня задержали после пышной свадьбы с Щаповой, то я подумал, что меня хотят заставить стучать на наш андеграунд. Но мне сказали, что их это не интересует — мол, у них тут достаточно сведений. Интересует же информация о моих походах в посольство, куда они не могут послать своих людей. Я отказался их информировать. Сказал, что мой отец достаточно работал на НКВД и наказал мне никогда не влезать ни в какие отношения с органами, что он за нас за всех отпахал».