Новый Мир ( № 11 2012)

— ...Где, говорит, <...>, дедушкины деньги, Кацнельсон...

— Кацнельсон? — переспросила Таня.

Так вываливается из чужого, мимопроходящего разговора знакомая фамилия. Даже если речь идет о совсем-совсем другом человеке.

Дима осекся и огрызнулся:

— Я Протопопов, Танька, а никакой не Кацнельсон, уж ты могла бы знать! Но эти, <... ... ...>, вцепились, <...>, в фамилию деда...

— Какого деда?!

Он ответил — мимоходом, между делом, — и вырулил назад, и снова покатил о чем-то как бы важном и главном. Его губы шевелились, глаза сверкали, нос наливался багровым под смазанным гримом... а звука не было, все слова глушило и растворяло тоненьким, запредельным, нездешним гулом. Таня сжала пальцами виски. С ума сойти. Она могла бы обо всем узнать еще тогда. Если б догадалась спросить.

— Мендель Яковлевич — твой дед?!!

 

Пинкертон хренов, литературно ругался про себя и на себя Артем. Комиссар Каттани. Лейтенант Коломбо.

Кстати, у него неплохо получалось. Вот брошу институт, забью на стажировку и радикально сменю род занятий, блин. Частный детектив. Операция “Кооперация”!..

Накануне он провел дружбана Протопопова до самой хаты, а именно рабочей общаги в диком бандитском районе, где Артемова почти новая “вольво” смотрелась странно и подвергалась серьезному риску, но ему было пофиг. Пришел кураж. То иррациональное безбашенное чувство, с каким, наверное, поднимаются миллионы на финансовых пирамидах и создаются с нуля медиахолдинги. У отца было полным-полно таких вот знакомых, кое у кого из них Артем присутствовал потом на похоронах. Никогда он этого не понимал. А сейчас — накатило.

Что характерно, хвоста Цырик (фамилия? прозвище?) в упор не заметил. Утром Артем поджидал его начиная с полдесятого — раньше, рассчитал он, этот народ не просыпается, не тот стиль. Грамотно, сам собой поневоле любуясь, проводил до стрелки, ненавязчиво поприсутствовал при оной за крайним столиком у дверей в занюханной забегаловке (заведения уровня “Че” они, похоже, позволяли себе только после успешного трудового дня). Содержания терки он не услышал, но в целом мог восстановить по экспрессивным жестам Цырика и его братвы. Затем, перекрестившись и благословясь, все вместе отправились на дело. То есть лично Артем нательного креста размером в пол-ладони не целовал, но то были детали. Он уже чувствовал себя с одной лодке и связке с ними, как оно обычно и бывает, если верить литературе и кинематографу, с гениальными сыщиками.

Однако слезоточивый газ все-таки застал его врасплох.

Вернее, врасплох его застала Таня — хоть он и знал, хоть и хмыкнул удовлетворенно, когда его подопечные засели симметрично по переулкам вокруг огороженной на перекрестке съемочной площадки, откуда раздавался усиленный динамиками привычный мат Димы Протопопова. Но Таня все равно оказалась — как вспышка, как ослепительный, бьющий наотмашь луч! — она всегда была такая, а он, Артем, целый день ее не видел и успел позабыть, как это. Таня держала за руку мерзавца в модных джинсах, Таня смотрела на мерзавца Протопопова, Таня была здесь!!! — и он выпал напрочь из увлекательного процесса слежки, из лестного образа хренова Пинкертона, из настоящего времени и актуального пространства. Собственно, не прошло и пяти минут, и Артем уже околачивался, как в прошлый раз, в толпе зевак возле оградки, надеясь, что Таня в какой-то момент обернется и заметит его.

А потом рвануло.

Когда удалось отдышаться, отплеваться, откашляться и привести в порядок глаза (Артем сегодня был в линзах, одна из них защитила глаз, но под другую попало, и это был ужас), уже приехала “скорая” и даже менты. Телевизионный народишко метался туда-сюда, причитая и названивая по мобилкам, самые хлипкие толкались за места на носилках, оградки валялись перевернутые, штативы от камер тоже; прямо под ноги Артему подкатился треснутый объектив. Неподалеку истерически рыдала девушка в бирюзовых лосинах, другая орала почем зря на милиционера, и ни одна из них, ясное дело, не была Таней.

Часто смаргивая и чувствуя, что делать ему тут больше нечего, Артем все-таки протолкался поближе к бывшей съемочной площадке. Квадратномордый и вообще весь квадратный новый русский в бордовом пиджаке (да-да, типаж, брезгливо презираемый Артемовым папой) расхаживал между обломками техники и персонала, очень внятно — хоть в общем шуме и нельзя было разобрать слов — и жестко выговаривая кому-то по мобиле. Два камуфляжных охранника слишком заметно, демонстративно даже следовали за ним. Создавалось впечатление, что именно он здесь главный. По ассоциации Артем поискал взглядом Диму Протопопова — и не нашел.

Споткнувшись, он переступил через опрокинутую оградку. Квадратномордый пер, словно БТР, прямо на него, и на какое-то время их траектории сблизились опасно, как в американском фильме про грядущее столкновение Земли с астероидом.

— Ответишь, — сказал квадратномордый так, что Артем вздрогнул, на секунду приняв на свой счет. — Фраер поганый! Что? Да его до вечера два раза расколют и зароют, <... ... ...>!