Новый Мир ( № 12 2008)

Он подумал, стянул их и бросил в кучу тряпья в углу. Босиком, держа кроссовки в руке, он спустился по стремянке. В горнице никого не было, он так и не понял, где положили спать Инну. В кухне-пристройке он обнаружил умывальник, ржавую эмалированную раковину и ведро для слива под ней — бесхитростный аналог водопровода. В ведре плескалась мыльная старая вода. Он бросил в глаза пригоршню воды из умывальника, протер глаза и вышел в сени, где вовсе ниоткуда появилась тетка (вероятно, та же, что открыла им ночью), в руке у нее болталось пустое ведро с остатками неопределенного цвета жижи, размазанной по стенкам.

— Йисты будете? — спросила она.

— Да, — сказал он, косясь на ведро. — Наверное.

Тетка поставила ведро в сенях, завозилась в стареньком холодильнике “Саратов” и водрузила на кухонный стол эмалированную миску с творогом, который почему-то был накрыт марлей, фаянсовую тарелку с надбитым краем и ложку.

— Накладайте себе, — сказала она равнодушно.

— А чаю можно?

— Можна.

Она пошла почему-то в горницу и вынесла оттуда стакан с полупрозрачным чаем. На дне стакана щедрой кучкой был навален не желающий растворяться сахар-песок.

Он терпеть не мог сладкий чай, но на всякий случай сказал:

— Спасибо.

У тетки были маленькие загорелые руки с короткими пальцами и бурые узловатые ноги, похожие на корневища дерева.

— Вас как зовут?

— Катерина, — сказала она, блеснув золотым зубом. Он подумал, что золотые зубы его будут еще долго преследовать во сне.

— Очень приятно. А меня — Евгений.

— Сметану возьмите, — сказала она и кивнула на банку на столе, до краев наполненную чем-то белым и плотным. Он даже поначалу не понял, что это сметана; когда он попытался зачерпнуть ее ложкой, она оказала сопротивление.

— А Инна где?

— Жинка ваша? Пошла до речки.

— А кого ночью били? — спросил он неожиданно. — Там, на улице?

— А змия огненного. — Она пожала плечами. — Он тут к вдове повадился. Ну, мужики поймали та и накидали ему.

— Змея, — сказал он. — Огненного. Понятно. А почему вдова плакала?

— Так он же до ней ходыв, — удивилась Катерина, — тому вона и плакала. Жалко ж его.

— Понятно, — сказал он опять. — Конечно жалко. А где речка у вас?

— Так сразу за деревней, как выйдете.