Новый Мир ( № 2 2004)

Кажется, после двухлетней давности публикации в “Новом мире” это второй анализ книг о Гарри Поттере в толстом литературном журнале. Существенная разница в том, что у нас разбиралось начало саги о мальчике-маге; книг, о которых идет речь в тексте Филиппова, еще не было в природе. Новомирский разбор был скорее приветственно-представительским (хотя включал в себя и мнения скептиков), разбор Филиппова — подробно-диагностический, с новыми аргументами и примерами. Взять хотя бы появление новых символических образов в книгах Роулинг (“отражения депрессии” писательницы) — дементоров, существ, способных высосать из человека душу. Это, по мнению Филиппова, “знак того, что Джоан Роулинг окончательнопересталаслышать голос коллективного бессознательного, будь то традиционные мифологические сюжеты или сказки новых времен. Теперь она дает волюсвоим собственнымкомплексам и фобиям”.

Доказательный ряд автора статьи — честно говоря, убийствен. И по части подмеченного изменения нравственной позиции родительницы Поттера, и по части трансформации формальных литературных приемов. Самое неприятное: на мельницу сатанистов, судя по всему, полилась-таки долгожданная жидкость.

“Автор обещает все ббольшиеужасы. Признавая тем самым, что повесть о борьбе Добра и Зла переродилась в историю воспитания в герое умения драться. В том числе драться оружием врага. „Если не возьмете, я вас прокляну. За последнее время я научился многому”. Нет больше воплощенного Добра. Нет соответственно и абсолютного Зла. Есть зло относительное — его, Гарри,личные враги. Вот с ними и надо биться. Насмерть.Принц умер. Да здравствует Терминатор.Что ж, такова, видимо, плата за нежелание вовремя остановиться…”

Григорий Фукс.Двое в барабане. Повесть. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2003, № 9.

Живущий в Лос-Анджелесе 67-летний прозаик и сценарист написал интереснейшее сочинение о Фадееве и Сталине. Это, конечно, во многом “чтение в сердцах”. Но, подобно опыту Ольги Трифоновой, написавшей пронзительную книгу о Надежде Аллилуевой, — опыт, на мой взгляд, удавшийся. Чувствуется, что автор собирал материал для повести более чем тщательно: переработано множество документов и свидетельств. В повести есть свои “бродячие” символы (например, Мечик из “Разгрома”). Вещь написана в несколько старомодной, “сценарной” манере, сугубо лирические пассажи сменяются строго документальными вставками. Между тем повесть хорошо читается благодаря заложенному в нее возрастающему по ходу повествования психологическому напряжению.