Филолога же, если он надеется найти в книге шедевры народной христианской поэзии, подобные стиху о Голубиной книге, ждет некое разочарование. Такого рода “старшие псалмы” уже почти не попадаются современным собирателям. Даже рифмованных кантов, пришедших из Малой и Белой Руси, сложенных досиллабическими виршами, силлабикой или в духе раешного стиха, записано ныне очень мало. Главенствует силлаботоника, перепевающая третьестепенные образцы светской печатной поэзии на близкие темы, та же художественная субкультура масс, какую описывает Е. Добренко применительно к “революционному творчеству” необразованных рабочих и крестьян. Составление вообще не ориентировано на историко-филологические задачи. Книга делится на разделы по совсем другой логике: ветхозаветные сюжеты, новозаветные, Богородичные, о святых и праведниках, о последнем времени, “прощальные” (о смертном часе и посмертии). Внутри разделов хронология раннего и позднего слоев стихотворства создателями книги не выстраивается. Примечания, в основном серьезные и важные, подчас поражают своей, так сказать, непосредственностью: “По учению отцов церкви, во время Страшного суда придет И. Христос, Сын Божий, судить весь род человеческий”. И вместе с тем многочисленные образцы “наивного искусства”, фольклорного “примитива” вызывают живейший интерес (к примеру, как залетела сюда переиначенная строчка из “Демона”: “Ты слышишь райские напевы”?), а когда представляешь себе, в каких условиях пели их гонимые, — глубоко трогают: “Что же нам тюрьмы бояться, / Если был в темнице Бог?” Меня поразил и более древний стих-апокриф, наверное, давно известный сведущим людям: кузнец открывает зашедшей в кузницу Деве Марии, что он кует гвозди для распятия Ее Сына, Мария в ужасе роняет Младенца, но Его подхватывает безрукая от рождения дочка кузнеца, у которой в этот миг выросли руки... Сборник кончается “Письмом с того света”: “С Новым годом, с новым счастьем...” — первые его строки.
-3
Томас Стирнс Элиот. Убийство в соборе. СПб., Издательство “Азбука”, 1999, 248 стр.