Новый Мир ( № 4 2012)

Но это не имеет решающего значения, так как главное тут другое. Бородин размышляет о судьбе страны, в которой живет (независимо от ее названия). Неоднократно он заявляет, что крах СССР был неизбежен, и приводит свои аргументы: «фантомность идеи» коммунистической державы, ее идеологический вакуум, насильственное лишение русского народа православия, а также «факт использования огромной части населения — подчеркиваю, своего населения! — в качестве рабов». И когда наконец государство перестало существовать, ничего особенного, по мнению Бородина, не произошло, и поэтому его главное разочарование — то, что Россия не преобразилась, не случилось того, о чем «грезили русские люди нескольких поколений ГУЛАГа». Роман был издан за восемь лет до смерти писателя, но вряд ли последовавшие годы разубедили его в том, что Россия идет по неверному пути.

Помимо «Без выбора» Бородин в постсоветские годы написал еще ряд заметных произведений — романы «Божеполье» (о личной драме бывшего номенклатурщика) и «Трики, или Хроника злобы дней», где речь идет, по словам Капитолины Кокшеневой, «о перетекании советского бытия в несоветское»[14], философскую притчу «Ловушка для Адама» (апокалипсические переживания одной семьи), сказочную повесть «Год чуда и печали» и многие другие. И каждое из них достойно отдельного разговора, впрочем, многие уже подробно разобраны критиками. Но в том же интервью журналу «День и ночь» (напомним, данном в 2011 году) Бородин признался: «Неохота писать. Более того — противно <...> У меня такое ощущение: все, что я хотел сказать, я сказал». Вероятно, это тоже следствие общего разочарования и, возможно, предчувствие.

«Кто прочитал главные мои вещи, согласится, что нет в них никакого особого „обличительства”, „контры” и уж тем более политической чернухи. Но напечатанным не быть! Потому что все мной написанное — написано в состоянии полнейшей личной свободы», — пишет Бородин («Без выбора»). Все так. Его произведения начисто лишены политического морализаторства, банальной пошлости или какого-либо подстрекательства. Но главное в другом: писатель, одиннадцать лет отсидевший в тюрьме, с рождения до смерти оставался свободным человеком, зависимым лишь от своей совести, своей веры и своих убеждений. Эта свобода была для Леонида Бородина главным принципом, догмой — как в творчестве, так и в жизни.

[1]Б а с и н с к и й  П а в е л. Четвертая правда Леонида Бородина. — В кн.: Б о р о- д и н  Л. Третья правда. М., 2007, стр. 467.