Читаем Новый Мир ( № 5 2002) полностью

— А я предпочитаю московские конфеты, в особенности “Раковые шейки”.

— Ну, — обиделся Джиг, — про конфеты я вообще не говорю.

— Смотри, на перроне уже толпится народ.

— Айда спустимся вниз, — предложил Джиг. — Отставкич вытащил свой велосипед.

— Погоди, успеется, давай полежим еще, — откинулся я на спину. Солнце палило нещадно, пот катился градом, а уходить не хотелось.

Джиг отхлебнул из бутылки теплой воды.

— Мы с тобой схлопочем солнечный удар, — недовольно пробормотал он.

Интересно, засекла нас тетя Юля или нет, — сказал я и закрыл глаза.

1 Буччу-Куыж — мальчик-щенок(осетинск.).

2 Уастырджи — святой Георгий(осетинск.).

3 Фарн — мир, уважение, благодать(осетинск.).

Yesterday

Кублановский Юрий Михайлович родился в Рыбинске в 1947 году. По образованию искусствовед. Восемь лет провел в эмиграции. Вернулся в Россию в 1990 году. Поэт, эссеист, критик. Живет в Переделкине.

                 Спор

Как думает вчерашний школьник

о том, куда пойти учиться,

так ветра творческого дольник

еще в моей груди стучится.

И в три часа сентябрьской ночи

я часто думаю о главном:

о нашем будущем — короче,

о тайном, сделавшемся явным.

Хоть кровожадные ацтеки

пришли на смену смирным инкам,

нельзя не видеть в человеке

природу, сродную былинкам.

И есть Москвы-реки верховье,

где ты навек моя невеста.

Там черных аистов гнездовье,

с трудом срывающихся с места.

Про молчаливые разборки

они едва ли вспомнят наши,

когда осенние пригорки

внизу прогнутся, будто чаши.

Но там ли, здесь ли, где шагаю

сейчас один я отрешенный,

мы разрешаем, дорогая,

наш давний спор неразрешенный...

 

                 В сторону Вия

Помнишь панну в открытом гробу,

освещаемом тускло свечами,

искушавшую нашу судьбу

на высоком помосте ночами

непоблекшей лавиной волос?

Ранний Гоголь с румянцем хохлушки

в саквояже на север привез

рецептуру летучей галушки

прямо с праздничной кухни бурсы.

Но потом заострились с устатку

легендарные нос и усы

в назидание миропорядку.

И от тех приснопамятных дней

оставалось прибавить лишь ходу

под идущим сильней и сильней

звездопадом честному народу.

А на склонах карпатской гряды,

отделенной к тому же таможней,

статься, пеннее стали сады

и могилы еще ненадежней.

 

                 Родословное

С тех пор как миновавшей осенью

узнал под дождичком из сита,

что родом ты из Малороссии

да и к тому же родовита,

как будто в сон медиумический

или прострацию какую

впадаю я периодически

и не пойму, чего взыскую.

Люблю твои я темно-русые

посеребренные виски

и ватиканским дурновкусием

чуть тронутые образки.

Где гулить горлицы слетаются

об отчих тайнах небывалых

и мальв удилища качаются

в соцветьях розовых и алых,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза