Новый Мир ( № 6 2002)

Минимально искаженный (причем такое искажение часто специально оговорено) авторским присутствием свет окружающего мира идет от всех новых, даже порой и очень сложных по образному строю стихотворений Инны Лиснянской. Впрочем, это умение у поэтессы словно бы устраняться встречалось и раньше. Так оно было замечено тем же Рассадиным в стихотворении “Вирсавия. Сумерки. Дождь” (1980) как едва ли не крайняя степень “отказа от слишком личного — в данном случае от личного суда над тем, что свершается в жизни”. И поскольку для поэзии Лиснянской того времени это было не столь характерно, уместен был вопрос критика о голосе, внушающем: “Забудь” — женщине, кормящей дитя убийцы: “Что это значит? Что ею перенята эпичность Ветхого Завета?” Сейчас, зная новые стихи Лиснянской, можно уверенно ответить: да, перенята, как в зеркале перенимается и вновь излучается падающий свет.

Впрочем, у прежней Лиснянской был и другой, гораздо более масштабный, чем в “Вирсавии...”, опыт подобного “перенимания”. Я имею в виду поэму “В госпитале лицевого ранения”, где голос лирической героини, перенимая, вбирая голоса русской поэзии (вынесенные в эпиграфы цитаты от Боратынского до Липкина), подстраиваясь под них, приобретает эпическую отстраненность и, не теряя интимной доверительности, из говорящего становится глаголющим. Библейский слог в “Гимнах” и “В пригороде Содома” выполняет ту же функцию перспективного возвышения и звуковысотного пьедестала, речевой основы. И здесь, как кажется, впервые уже извечный для современной женской поэзии фон Цветаева — Ахматова, о котором не раз говорилось и в применении к самобытности Лиснянской, не то чтобы отходит на второй план (поскольку заметны и аллюзии, и скрытые цитаты), но оказывается не более важным, чем ветхозаветный или фон всей русской поэзии. Вот изящный фрагмент из “Ностальгии зеркала”, стихотворения, где авторская интонация сплетена с акмеистической гибкой изобразительностью:

Под тяжестью кариатид

В венецианское окошко

На море девочка глядит,

А в нем иных планет окрошка.

Бульвар и Шихова Коса.

Волна меж жизнью и меж смертью.

Сейчас у зеркала глаза

Расцвечены хвалынской нефтью.

В перспективе современных поэтических тенденций актуальны обретенные Инной Лиснянской полнозвучие и полифоничность, эпическая высота слога и олимпийская торжественность звучания (особенно в “Гимне”), соединенные с живой естественной интонацией, как бывает ново и неожиданно все надежно забытое.