Новый Мир ( № 6 2009)

Итак, лбом к стеклу: в каком году пришла она в сей «элитный»  рассадничек с треклятым  уклоном, где толстозадые бабищи с претензией на интеллект и неистребимыми кастрюльками в глазах — «Кто на новенькую?» — встретили ее более чем холодно?.. Французский, ставка, tout se passera bien[2]— главная кукловодительница, директриса, тоже «француженка», впрочем, не пытала, шкурой чуя в Софье Аркадьевне все-таки «свою», пусть и на уровне «предмета». П ы т а т ь пыталась «чернь», училки, и поначалу Софья Аркадьевна лишь удивленно поднимала брови (то журнал «пропадет» прямо перед ее уроком, то мел «исчезнет», то ключ от кабинета «потеряется», а то и кинопроектор «растворится» — и пр. и пр.; «здрррсть» сквозь зубы, и коронки не в счет). Однако когда в ее выпускном была сорвана очередная пара французского, терпение Софьи Аркадьевны иссякло, и онаопустилась, как сама для себя это определила, до докладной — не самый красивый, однако единственно возможный для выживания в серпентарии ход: Mesdames, messieurs! Collegues! Vous esub ^ /sub tеs tre`s aimable [3] . После этого (совещание, экспрессия в грудном голосе директрисы) от нее худо-бедно отстали и не трогали  до тех самых пор, пока  литераторша, она же, по меткому определению детей, завучи2ха-паучи2ха (лопающееся от жира существо с маленькими глазками без ресниц, прикрытыми дешевенькими очочками, — пусть ваше воображение дорисует также полинявшую химию, нос «капелькой» да тонкие, всегда поджатые губешки), не поставила на педсовете вопрос ребром «о правомерности классного руководства» Софьи Аркадьевны. В вину вменялась «недостаточная профилактическая работа с родителями» и «отсутствие воспитательного момента». Директриса тогда быстро замяла тему, а потом, пригласив «обвиняемую» к себе, виновато развела руками: «Поймите меня тоже, на Таисье слишком многое завязано… я бы и хотела иногда на нее надавить, но… вынуждена терпеть, да, терпеть — думаете, мне легче?.. Она ведь  стройматериалы недорогие выбила — а знаете, сколько сейчас ремонт стоит?..» — классного руковод­ства Софью Аркадьевну в итоге все-таки не лишили, но нервы помотали: и вздорная математичка, «тайно» — о чем знала, разумеется, вся школка: «Только никому…» — копившая на пластику (впрочем, ушки уже были

п о д к о р р е к т и р о в а н ы; обнародованный счет обсуждался «в кулуарах» полчетверти), и худосочный стукачок-физик, вечно подливавший масла в огонь, и похожая на склизкую жабу, расплывшаяся хромоногая географиня — Жена-Своего-Мужа, не сказавшая без оглядки на general line правящей партии ни слова, и косящая на один глаз историчка… А вот ботаник повеселил: «Таисья-то-леонидна… любит, любит, когда с поклоном к ней — такая уж, да! А вы б и поклонились, софьаркадьна, иной раз, эт ничего — поклониться-то никогда не поздно: работали бы спокойно, глядишь, и простила б она вас».

 

Глупо, конечно, рвать на себе волосы от того, что попала (мотор! звуковой фон — клацанье капканов; видеоряд — виварий, распялки) в змеюшник: не впервой. Училки — они училки и есть, что с них взять? Бабьё, да: клише-клише, штампик-штампик — бог мой, как скучно, которое уж десятилетие одни дубли?.. Незамужние или разведенные, редко без патологий, с «выводком» или без оного, добавим сюда не без труда подавленное libido… — клиническая картина, собственно, ясна.