Новый Мир ( № 7 2006)

— Недавно вы получили достаточно престижную российскую премию “Anthologia”(могли бы и добавить, что учрежденную „Новым миром”, коллега. —П. К.).Ощущаете ли вы себя неотъемлемой частью литературного процесса?

— Конечно, ощущаю. Я слежу за всем, что пишется, печатаюсь сам, часто бываю в Москве. Но вновь повторю: в эпоху Интернета литература становится явлением глобальным”.

Нина Геташвили. Театр и живопись. Параллели крутого маршрута. — “Русское искусство”, 2006, № 1.

“Репертуар русского театра был жанрово богаче изобразительного искусства. Особенно это касалось московских антреприз”. Речь идет о конце XVIII века. Поведал бы им тогда кто-нибудь о Дягилеве…

Вообще очень полезный, богато иллюстрированный текст, не без той, правда, сухопарой наукообразности, которая в подобном издании выглядит, я бы сказал, немного странно: “Нравственный максимализм русской духовной культуры, поиски объединяющей национальной идеи и общественно-просветительская парадигма второй четверти века (XIX. —П. К.) привели не только к все возрастающему плюрализму идей и концепций, но и расширению социального состава зрителей как сценических представлений, так и художественных выставок”.

Тонино Гуэрра.Теплый дождь. Роман. Перевод с итальянского Валерия Николаева. — “Дружба народов”, 2006, № 2.

Тут действуют загадочные фантасмагорические собаки, Генерал Огня, Наполеон Бонапарт, историк Эйдельман и писатель Пушкин, наконец, кинорежиссер Агаджанян, в котором легко угадывается Сергей Параджанов. Много любви на маленьком поле.

“…Мы пересекаем границу между Грузией и Арменией. У Агаджаняна сразу поднимается настроение, потому что мы выезжаем на ровное асфальтированное шоссе. По нему добираемся до Акпата, горной деревушки, жмущейся к большому монастырю, где в течение тридцати лет жил монах-поэт Саят-Нова. Единственные украшения многочисленных зданий ансамбля — небольшие кресты. Каждый монах выцарапывал на камне свой крест и, стоя перед ним, предавался раздумьям. О жизни монаха-поэта и о древнем монастыре Агаджанян сделал один из трех своих фильмов. Я вспомнил кадры, где молодой монах, спасая книги из затопленной библиотеки, поднимал их по приставной лестнице на монастырские крыши, подальше от потоков разбушевавшейся воды, и раскладывал сушиться на солнце.

— Тебе удалось определить место, где он стоял на коленях, ожидая, когда высохнут страницы? — спрашиваю я Агаджаняна.

— Я полагаю, это было в самом высоком месте двора, — отвечает он и кивает на земляной горб за трапезной.