Новый Мир ( № 7 2013)

Возможно, именно трансформацией первоначального замысла объясняется сходство этих романов: и там и там речь идет о покушении на убийство политического деятеля, главные герои преподают в школе и даже впадают в кому по ходу развития сюжета. В остальном «Мертвая зона» является своего рода инверсией «11/22/63»: ее главный герой намеревается не предотвратить, а совершить убийство «плохого политика». Однако если «Мертвая зона» обращена в будущее (ее герой, Джон Смит, everyman, если судить по имени и фамилии, но everyman, обладающий даром предвидения, стремится предотвратить превращение Америки в тоталитарное государство и развязанную «плохим парнем» Третью мировую), то «11/22/63» —  в прошлое. Джейк Эппинг пытается предотвратить наше настоящее. Реальность, в которой мы живем. В «Мертвой зоне» герою все удается — пусть не убить злодея, но скомпрометировать его так, что путь в большую политику ему оказывается навсегда закрыт. Будущее поддается коррекции и может быть поправлено, улучшено. Усилия Эппинга/Амберсона оказываются хотя и эффективны, но в конечном счете не результативны: попытка американского бунта против истории бессмысленна и бесполезна. o:p/

Между тем путешественник (и даже «попаданец») во времени, как правило, является «прогрессором» (по терминологии братьев Стругацких) и стремится к вмешательству, понимаемому им как улучшение мира. Будь то Антон-Румата, эмиссар светлого будущего на планете в обществе, находящемся на стадии позднего Средневековья, или марк-твеновский янки при дворе короля Артура. Идея «прогрессорства» тесно связана и с историей колониализма (от Рима и испанских конкистадоров, до английских джентльменов, воспетых Киплингом), и с самой концепцией истории как последовательного улучшения, собственно «прогресса». И «бремя белого человека», и моральный кодекс строителя коммунизма одинаково призывали к вмешательству. o:p/

Однако звучат в фантастике и другие голоса, предостерегающие от опасного заигрывания с историей. Хрестоматийным примером такого рода является старый, 1952 года, уже упомянутый выше рассказ патриарха жанра Рэя Бредбери «И грянул гром», в котором раздавленная в далеком прошлом бабочка повлекла за собой кардинальное изменение настоящего. Спустя несколько лет метафору писателя использовал в своих работах метеоролог, ставший одним из основателей теории хаоса, Эдвард Лоренц (эффект бабочки). Помимо красочности образа, этот выбор обусловлен и тем, что график, определяющий поведение рассматриваемых им систем (так называемый «аттрактор Лоренца»), действительно напоминал два крыла бабочки. Противодействует попыткам «улучшения» настоящего и герой упомянутого романа Финнея «Меж двух времен». o:p/

Прекрасное прошлое далеко и иллюзорно, но испытание ностальгией неизбежно тогда, когда статус настоящего сомнителен, а будущее размывается в очертаниях и теряет свое очарование. o:p/

Резонанс, который вызвал роман в Америке среди критиков и читателей, показывает, что Кинг затронул актуальную тему. Однако мало попасть в нерв времени, его нужно успокоить. o:p/

Что делать человеку, оглядывающемуся в поисках лучших времен? Помнить, что сопротивление историческим процессам бесполезно (прошлое — это мертвая зона, и время, если вновь обратиться к терминологии Стругацких, — «анизотропное шоссе»), а вмешательство способно все испортить. Жить настоящим в пусть и несовершенном, но лучшем из миров. И помнить слова святого Августина: «Все существующее, каждое в отдельности — хорошо, а все вместе очень хорошо». И еще — что поправить будущее легче, чем прошлое. По крайней мере в фантастике. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

[1] Оригинальное название романа Финнея — «Time And Again» (в переносном значении — «Снова и снова», то есть время, замкнутое в кольцо, повторяющееся). o:p/

o:p   /o:p

Такая вот традиция

 

Олег Дозморов. Смотреть на бегемота. М., «Воймега», 2012, 104 стр.

 

В издательстве «Воймега», выпускающем современную поэзию, вышла книга, уже вызвавшая определенный резонанс, в том числе получившая «Русскую премию» этого года, — четвертый сборник стихов ныне живущего в Лондоне Олега Дозморова «Смотреть на бегемота». В него вошли новые стихи и ретроспектива лучшего избранного, что позволяет ознакомиться с творчеством автора в целом, и рассмотрение этого целого дает, на мой взгляд, важный для понимания современной поэзии результат.