Новый Мир ( № 7 2013)

— В больницу, — удивленно сказал доктор. — А мне вот на море хочется. Ладно, — согласился он, — садитесь. o:p/

Я подошел к боковой дверце. Сначала пустил внутрь Алису, потом забросил чемоданы, тогда уж заскочил сам. Места было мало. Мы с малой сели на носилки возле больного. Чемоданы сияли в утреннем свете морскими мокрыми камнями. o:p/

o:p   /o:p

6 o:p/

o:p   /o:p

Машина торжественно тронулась, проехала по перрону, свернула за угол, остановилась перед зданием вокзала. Прямо возле центрального входа. o:p/

— Стоп машина! — весело крикнул доктор, пуская табачные дымы. — Уважаемые пассажиры, наш самолет более-менее удачно осуществил посадку. Спасибо, что выбрали машину именно нашего поликлинического отделения! o:p/

Алиса глянула в окно и скептически присвистнула. o:p/

— Издеваешься? — спросил я. o:p/

— Почему издеваюсь? — весело обиделся доктор. — Вот наша больница. — Он указал пальцем на выкрашенное в розовый здание напротив. — Мы железнодорожная больница. Вы что, думали, мы вам экскурсию по городу проводить будем? o:p/

Доктор продолжал смеяться, задыхаясь дымом. «Скорая» подкатила к двери здания, посигналила. Оттуда выбежали два санитара с носилками, перегрузили Пашу, исчезли за дверью. Доктор пошел следом. Мы потащились за ним. Я шел последним, таща чемоданы. В коридоре он забычковал сигарету, обернулся к нам. o:p/

— Советую, — сказал, — посидеть тут, подождать. А я пойду попробую что-то сделать с вашим другом. Вдруг мне это удастся, — добавил он и снова радостно засмеялся. o:p/

Мы сели на скамью. Алиса отняла у меня телефон. Долго и безуспешно звонила маме. o:p/

— Послушай, — сказала она, — у тебя есть родители? o:p/

— Есть, — ответил я. o:p/

— Они тоже так померли? o:p/

— Что ты? — удивился я. — Им еще жить да жить. Они серьезные люди. o:p/

— А они точно твои родители? — переспросила Алиса. o:p/

Я решил не отвечать. o:p/

o:p   /o:p

o:p   /o:p

o:p   /o:p

7 o:p/

o:p   /o:p

В детстве больше всего раздражало состояние постоянной зависимости, неотступные тени, падающие на тебя от взрослых. Вся подростковая энергия была направлена на освобождение от этой зависимости, поиск вариантов, чтобы освободиться и ни перед кем не отчитываться. Мои взаимоотношения со взрослым миром были довольно жесткими и прагматичными. Важна была потребность независимости, постоянной была борьба за финансовую состоятельность, все было честно: первые попытки заработать, первые друзья, делающие бизнес, первый заработок, первая ответственность, чувство настоящей жизни, когда ты способен прокормить себя и вытащить за собой в случае нужды родных и близких. Может быть, это самые важные воспоминания детства, школа частных интересов и персональной отвественности. На нас с Пашей повлиял в свое время его старший двоюродный брат. У него была студия звукозаписи, а когда ее попробовали у него отнять, он сжег помещение на глазах всего района и начал все с начала. От него мы уяснили: деньги могут все. Но кое-чего не могут и они. После случая со студией я и нашел себе настоящую работу. o:p/

Родители отнеслись к этому по-разному. Старик меня поддержал, маме было за меня стыдно. «Что я скажу соседям? — спрашивала она. — Что мы выгнали тебя на улицу работать?» o:p/

Папа заводился, они ссорились, я шел на работу. Брат Паши открыл кафе и взял меня к себе. Мой старик был по-прежнему на моей стороне. Он меня всегда поддерживал. Первые сигареты, первый алкоголь — все от него. Думаю, если б мы жили в более продвинутой стране, он обязательно бы повел меня на совершеннолетие в бордель. Однако мы жили там, где мы жили, и в бордель на совершеннолетие я пошел сам. o:p/

o:p   /o:p

8 o:p/

o:p   /o:p

Пока текло время и проходили минуты, я нервничал и потел, постоянно выглядывая в окно, то прохаживаясь по коридору, то перебирая вещи в чемоданах. Так что даже малая не выдержала и привела меня в чувство. o:p/

— Послушай, — сказала она резко, — если ты не успокоишься, я начну кричать. o:p/

— Тогда я тоже начну кричать, — предупредил я. o:p/

— Да побоишься ты кричать, — ответила на это Алиса холодно. —  Будешь объяснять доктору, чего я кричу. Так что сядь и успокойся. o:p/

Я сел. Но не успокоился. Я все думал: как это некстати, не вовремя. Он что, не мог захлебнуться своей слюной на обратном пути, после того, как нашлись бы покупатели? Он что, не мог продержаться еще одну ночь и один день на таблетках и родительской любви? Что ему стоило, думал я, отбыть это путешествие до конца? И что делать мне? Что делать с малой, что делать с ним? Что делать с товаром? — думал я и не находил ответа. o:p/

— Послушай, — снова сказала Алиса, деловито положив руку мне на колено, — а вот каким он был в юности? o:p/

— Кто, Паша? o:p/

— Да. o:p/

— Ну, как каким? — не сразу ответил я. — Сильным, мужественным, ответственным. o:p/

— Да прямо, — не поверила Алиса, — не выдумывай. o:p/

— Ладно, — согласился я. — Сильным он не был, его даже в баскетбольную команду не взяли. o:p/

— А тебя взяли? o:p/

— И меня не взяли. Только это ни о чем не говорит. o:p/

— Еще как говорит, — возразила Алиса. o:p/