Новый Мир ( № 8 2002)

Почему? Коллизия могла бы показаться искусственной, если бы не стартовая ситуация, в которую Мейлахс помещает свого героя. Дело в том, что у Павла “умный и благородный отец”, умные книжки на полках. Изначально в центре его картины мира — иерархия великих писателей, философов и ученых, и меряет себя Павел в соответствии с этой шкалой.

Результаты замеров оказываются, мягко говоря, неутешительными. Математические способности у Павла “очень недурные”, но никак не из ряда вон. Показательно, как Павел в университете изучает математику. Вместо того чтобы самостоятельно формулировать проблемы и их разрешать, он устремлен в прошлое и, по сути, изучает не столько математику, сколько биографии великих математиков, то, как они пришли к своим открытиям. Герой Мейлахса — своего рода Сальери, заблудившийся в бескрайней картинной галерее с портретами “моцартов”. Однако он категорически отказывается “соглашаться на пошлую роль”, то есть покинуть пространство культуры и зажить “как все” — в мире “роевых” иллюзий.

Запои, болезнь, зависимость от антидепрессантов, вскоре уподобляющаяся наркозависимости, — все это не причины, а следствия асоциальной позиции героя, его нежелания пройти социализацию в соответствии с условиями места и времени. Ближе к концу Павел находит компромиссную формулировку, однако компромисс этот скорее с иерархией высокой культуры, чем с социумом. “У моего гения нет рук. Обратная связь отсутствует. Внутри — есть, наружу — нет. ...И не фраеру указали на то, что он фраер. А гений понял, что он безрукий, безногий и немой. И гений этого гения погребен в нем заживо. Навсегда”. Относительно социума герой остается при своем “нет”, осознавая и принимая все последствия своего выбора: одиночество, нищету, болезнь.

Конечно, Среднестатистический Читатель не станет идентифицировать себя с героем, чья трудоспособность составляет лишь двадцать процентов от нормы, а главное, не нужен ему такой усложненный и рискованный вариант самоидентификации.