Новый Мир ( № 8 2002)

Прелюбопытно, однако, это признание про “деспотию духа”, которой не было даже при Советах” (это когда то есть “ограбили богатых и умных”). Варианта интерпретации возможно два: или Владимир Личутинзапамятовал,каково было “сильной личности заявить о себе в полный голос”, если по случаю то, что собиралась она в этот голос сообщить, слегка расходилось с тем, что принято было у “сообщества людей”, на тот момент представлявших собой государство, — хоть бы то был сопливый комсорг или профсоюзная профурсетка. И кто бы ей, личности,далдля того хоть самую занюханную трибуну?.. Или убеждения самого Владимира Личутина и всех знакомых ему людей так счастливо совпадали с требуемыми, что у него ни разу не возникло случая хотя бы краем глаза разглядеть возможность идейного диссонанса между “сильной личностью” и тоталитарной системой.

Можно, конечно, идеализировать все на свете. И даже грезить о чем угодно. И грезы эти свободно выражать. Но —в свободной стране. Интересно, удалось бы Владимиру Личутину опубликовать хоть полслова из тех, коими он кроет нынешнюю власть, тогда, “при Советах”, — если бы, конечно, крыл он ее, тогдашнюю?..

Отпавшие

ОТПАВШИЕ

Павел Мейлахс. Избранник. М., “ОЛМА-Пресс”, 2002, 351 стр.

Павел Мейлахс идет на большой риск: несмотря на свою молодость он рискует остаться “немодным” писателем.

Вот уже несколько лет по издательствам и редакциям расхаживает призрак Среднестатистического Читателя с полутора курсами высшего образования (без разницы, что это значит — возраст или то, что осталось в голове), потребляющего зарубежную беллетристику про секс-музыку, наркотики или отечественного разлива “магический реализм”. Этому читателю нужен суррогат бунта, потрясение социальных, моральных или метафизических основ, чтобы, почитав на выходных про свободную любовь или про террористов-леворадикалов, в понедельник спокойно выйти на работу.

Производство этой продукции уже отлажено. Переводы поставлены на поток, не спят и отечественные сочинители, наловчившиеся в варьировании и рекомбинировании сюжетов Борхеса, Гарсия Маркеса, Павича и т. п.

Успешно канализируя разрушительную энергию и утоляя сенсорный голод, эта литература остается снисходительной к читателю. Оставляя приятное послевкусие “продвинутости”, она совершенно егоне меняет,ибо совсем не для этого предназначена.

У Мейлахса дело обстоит прямо противоположным образом.

Перво-наперво не модной и отталкивающей покажется Среднестатистическому жизненная фактура этой прозы — припадочные и алкоголики.