Новый Мир ( № 8 2009)

А если учесть, что Маяковский, как лев (или истинный лефовец), бился за снижение налогов, списывая часть заработанного на поездки, накладные расходы, использованные материалы — бумага, выпитый чай, чернила для вечного стила, то и вовсе понятно: картина искаженная, поэтическая бедность ничего общего с бедностью реальной не имеет. Тут чисто литературный ход, воспринятый и подхваченный благодарной аудиторией, недаром пели потом в поездах беспризорники «жестокий романс»:

 

Товарищ правительство,

Пожалей мою маму!

Устрой мою лилию — сестру.

В столе лежат две тыщи,

Пусть фининспектор взыщет,

А я себе спокойненько помру.

 

Об этом упоминал Шкловский в одной из своих многочисленных — и чем дальше, тем многочисленней и неправдоподобней — мемуарных книг.

Сейчас появилась возможность увидеть, какими реальными вещами был окружен Маяковский. В книге приведены планы комнаты и квартир, в которых он жил, даны фотографии интерьеров, личных вещей поэта.

Вопреки поэтической легенде (вот так расходятся стихи и реальность), имелось в комнате Маяковского на Лубянке и бюро красного дерева, в нем он хранил свои записные книжки и записки, полученные на поэтических вечерах.

Сорочки шил он у парижского портного (и сам признавался в письме, что истратил на них уйму денег). Ботинки Маяковского — те, которые по железным набойкам на носках запомнили все мемуаристы, описывавшие похороны поэта, были одной из самых дорогих обувных марок «Weston». Авторучки, каковыми он настолько дорожил, что даже встал однажды на колени, вымаливая обратно ручку, проигранную в карты, — соответственно, «Parker» и «Waterman». Что же, и сейчас ради хорошего «Parker’а» очень даже можно пережить несколько унизительных мгновений. Есть ради чего, «Parker» — это вещь.

Рядом с такими изысканными предметами странно смотрится кусок желто-черной материи — все, что осталось от кофты футуриста.

Книга, пожалуй, была бы еще интересней, если бы автор не столько пересказывал общеизвестные факты, сколько подробно описывал сами объекты. Но иногда кажется, что он не вполне владеет темой. Взять хотя бы утверждение, что в Гендриковом переулке, где располагалась квартира Бриков и Маяковского, в общем коридоре стояли стеллажи с книгами, «закрытые на висячие замки». Дело даже не в том, что был это не коридор, а лестничная площадка, и не стеллажи, а шкафы. Представить, зачем вешают замки на книжных стеллажах, не имеющих дверок, решительно невозможно.