Новый Мир ( № 8 2009)

У Б. Янгфельдта, обращавшегося к читателю, который не имеет возможности прочесть стихи в оригинале, таких аналитических изложений переизбыток. Но самое смешное, когда деловитой профессорской скороговоркой, будто с кафедры вещая, сообщаются вещи заведомо неверные.

Так, рассказывая о домашнем чествовании поэта незадолго до его самоубий­ства, уважаемый славист пишет: «Его просят почитать стихи, он отказывается, но его уговаривают. И он выбирает „Хорошее отношение к лошадям” — о лошади, издыхающей в голодном Петрограде 1918 года. Вокруг упавшего животного собираются смеющиеся зеваки, и только Маяковский, узнавший в лошади самого себя, над ней не потешается…»

Но дело-то происходит на Кузнецком мосту, то бишь в Москве.

Совершенно очевидно: чтобы избежать сравнения оригинала с пересказом, а заодно и не плодить оговорки, следовало подготовить текст специально для издания на русском языке, сократить его за счет того, что русскоязычному читателю или известно, или он может легко узнать сам.

Что же до моего собственного мнения, кажется, фигура Маяковского вообще не удалась. Маяковский, особенно в детстве и юности, — это заимствованный из приглаженных воспоминаний матери и сестры пытливый и высокоодаренный мальчик, а потом одинокий и очень нуждающийся юноша, ночующий на бульварной скамейке (собирательный образ из мемуаров Д. Бурлюка и автобиографии «Я сам»). Против такого образа выступали те, кто знал Маяковского в юности и не хотел мириться с мифом, создаваемым вокруг него. Если не ошибаюсь, Евгения Ланг, близкая знакомая Мая­ков­ского этой поры, говорила: если Маяковский когда-нибудь и ночевал на скамейке, то не потому, что ему некуда было идти, а потому, что ему просто не хотелось идти домой.

Наиболее радикально пересматривает Б. Янгфельдт биографию Маяковского в период непосредственно после революции. Исследователь утверждает, что вместе

с анархистами поэт занимал пустующие дома, из чего можно сделать вывод о влия­нии на него философии анархизма.

Мне представляется, что анархизм тут совсем ни при чем. Вспомним статью «О Маяковском» Владислава Ходасевича. Вот Маяковский 1914 года. Сначала он читал возле памятника генералу Скобелеву кровожадные стихи, затем, «размахивая плащом, без шапки, вел по Тверской одну из тех патриотических толп, от которых всегда сторонился патриотизм истинный. Год спустя точно так же водил он орду громил и хулиганов героическим приступом брать витрины немецких фирм».