Новый Мир ( № 8 2013)

как будто воскрешал храм, обращенный в прах.

 

День стужу затевал и делал, что затеял:

вязал ручьи узлом, доверье верб терзал.

То гением глядел, то взглядывал злодеем.

Что б Ты о нем сказал, который все сказал?

 

Когда я, как всегда, отправилась в Пачево,

меня, как свой пустяк, он зашвырнул домой.

Я больше дням твоим, март, не веду подсчета.

Вот воспеватель твой: озябший и больной.

 

Меж дней твоих втеснюсь в укромный промежуток.

Как сумрачно глядит пространство-нелюдим!

Оно шалит само, но не приемлет шуток.

Несдобровать тому, кто был развязен с ним.

 

В ночи взывают к дню чернила и бумага.

Мне жаль, что преступил полночную черту

день — выродок из дней, хоть выходец из марта,

один, словно поэт — всегда чужой в роду.

 

Особенный закат он причинил природе:

уж не было зари, а все была видна.

Стихами о его трагическом уходе

я возвещу восход двенадцатого дня.

 

Так же как и в «Дне: 12 марта…», параллели между днем одиннадцатым и Иоанном Крестителем устанавливаются за счетвзаимодействиядня с окружающим пространством. Его мощь раскрывает себя в возведении льдин, которые вырастают памятниками сакраментальных льдин, восходящих к крещенским морозам («Да ты, я вижу, крут. Там, где вода стояла, / ты льдины в память льдин возводишь впопыхах»), а его умение возводить из воды «умершее былое» и воскрешать «храм, обращенный в прах» («Он строил из воды умершее былое, / как будто воскрешал храм, обращенный в прах») намекает на противостояние разрушившим «храм». К этому добавляются такие типичные для Крестителя характеристики, как суровость, упорство и умение достичь поставленной цели. Восприятие дня одновременно как гения и злодея уходит корнями в историю отношений Иоанна с последователями и врагами: для одних он был гением, а для других — злодеем. Упоминание верб («доверье верб терзал») достраивает связь с Вербным воскресеньем и Пасхой. Сравнение с поэтом-изгоем («день — выродок из дней, хоть выходец из марта, / один, словно поэт — всегда чужой в роду») поясняется способностью дня говорить на языке, мало кому доступном. Язык его деяний преображает природу, проливающую на землю нетварный Свет:

 

Особенный закат он причинил природе:

уж не было зари, а все была видна.