Новый порядок

«– Ну куда я пойду? Я твой вечный обвинитель, губитель совести, напоминающий, что в самой главной потере своей жизни виноват только ты сам».

«Это невозможно!» – впервые за долгое время Данте кричит в разуме. – «Столько же времени прошло!».

«– Я здесь покуда душа твоя рассечена. Я с тобой навечно».

Пока Данте пытается раздавить всплывший ком боли и вины из прошлого, переговоры продолжаются:

– Это против воли высшего коммунистического народа! – стал кричать коммунист. – Это возмутительно! Вы не имеете права отказываться от этого мероприятия! Великая Пустошь наша. Она станет коммуной номер «десять».

– Мы не можем принять эти условия, – спокойно говорит Дюпон. – Это решение было принято против наших процедур. Император не отдавал отчёта в том, что он делает.

– Я попрошу заметить, что требования Либерального Капиталистического Союза также должн6ы быть удовлетворены, – напомнила о себе девушка. – Если мы рассматриваем эти два момента, в качестве совокупных обязательств Империи, то они должны быть удовлетворены в том размере, чтобы все страны-кредиторы остались ублаготворены.

И тут в переговоры ввязался представитель Польши – лысый худой мужчина с округлённым очертанием лица:

– Руководствуясь пунктом двадцать шесть Протокола, я как представитель государства-участника Конференции, делаю заявление, что это дело необходимо рассмотреть прошение Либерального Капиталистического Союза и Директории Коммун как отдельные прошения и отдельные долги.

– Поддерживаю коллегу, – заявил представитель России.

В стороне Яго пихнул Данте в бок, с приподнятым настроением сказав:

– О, Россия и Польша вместе. Редко такое бывает.

Но Данте не до брата. С лицом бледным, как у мраморной статуи, он смотрит на Конференцию отстранённо, предавшись диалогу с альтер-эго.

«– Данте, бедный Данте. Ты попытался меня засунуть куда подальше. Своё чувство вины, а вот оно я. И снова мы будем вместе. Ты же помнишь, как ты мог забрать Марту и Сериль в Рим, с собой. И тогда, они бы… они не…».

«Заткнись, чудовище!» – кричит внутри магистр. – «Нам не о чем говорить».

«– О-о-о», – прошипела тварь. – «Это ты у нас чудовище. Ты же оставил жену и ребёнка в лапах повстанцев. Ты-ы-ы».

Магистр потянулся трясущейся рукой и с такой силой сжал плечо Яго, что тот едва не заорал.

– Яго, – дрожащим голосом обратился Данте, и его брат увидел в глазах брата такую боль, что его объял трепет и холодок пронзил тело. – Т-ты п-принимай ко-командование обороной.

– Д-Данте, брат. Что с тобой? – испугался парень.

– Я вынужден уйти.

Сказав это Данте махнул и направился прочь с места конференции. Он, держась из последних сил на ватных ногах, спустился с помоста и поплёлся в сторону выхода, под гоготание и вой внутренней сущности, осыпающей его потоком оскорблений и унижений. Он дошёл до выхода в виде большой временной арки и стал углубляться куда-то в город, пока переговоры продолжались.

– Да вы не имеете права так поступить! – кричит коммунист. – Наши полки и армии народные снесут ваши жалкие части, господин буржуй!

– Я попрошу не нарушать порядок переговоров, – требует Дюпон. – Мы готовы обсудить размер… компенсаций за неправомерные действия Рафаэля Альтира. Но то что, мы готовы отдать вам часть ресурсов, ещё не значит, что мы признаём легальность действий Архиканцлера.

– И что теперь с этого? Это наши земли. Территория просвещённого коммунистического народа.

Поднялся мужчина в зелёном камзоле:

– Я попрошу напомнить представителю Директории, что они уже год назад заявляли свои права на всю Восточную Европу, как на «жизненное пространство для коммунистического народа», – почесав аккуратно подстриженную, но густую бороду, пробурчал мужик. – Тогда их… амбиции были прощены, но я заявляю – Россия не будет терпеть такое поведение нашего соседа.

– А что вам не нравится? – надменно заявил коммунист. – То, что мы несём зарево равенства и всеобщего счастья? Ну уж простите, если обычный трудовой люд влюблён в коммунизм, как горячий юноша в красивую девушку.

– Меня сейчас стошнит от этого сравнения, – едва не сплюнул делегат от Польши.

Тут всех перебил человек в роскошном, расшитом золотом костюме – шаровары, заправленные в красные сапоги; широкий пышный камзол скрывший рубаху и небольшая цилиндрическая шапочка:

– Руководствуясь пунктом двадцать девятым Протокола, я как посол страны-наблюдателя, Турецкого Султаната, предупреждаю стороны о том, что дальнейшая эскалация ситуации может привести к не самому благоприятному исходу.

Но посланца страны победившего коммунизма уже не остановить:

– Я заявляю, что народ Директории проголосовал за расширение, за ратификацию и мы не можем действовать вопреки народной воле!

– Вы нам угрожаете? – мирно спросил Дюпон. – Вы угрожаете Рейху?

– Если понадобится, если прикажет народ, наши войска дойдут до Рима! – фанатично заявляет коммунист, что приводит Дюпона в замешательство:

– Вы не у себя на партийном собрании. Я прошу уважать суверенитет других государств. Кстати, я прошу выступить докладчика от ордена Ангельской Стражи.