Новый порядок

Несколько человек, идущих по одной из множества улиц города, то и дело натыкаются на солдат в красной яркой форме. Это рослые мужики, на них надеты багровые камзолы, усеянные карманами и патронташами, торс защищает бронежилет такого же цвета. На их поясах бряцают пистолеты, а в руках держатся странные орудия – вроде похожие на бердыши, только с проводами к лезвию, но посредине толстого древка есть спусковой крючок и магазин с патронами.

– Кто же это такие? – на новоимперском спросил среднего роста мужчина; его чуть полноватое лицо под капюшоном тёмно-синего пуховика, который прикрывает плотные тёмные штаны, уходящие в сапоги.

– Стрельцы, – ответил на том же языке крупный мужчина с полным лицом, отягощённым уже морщинами; его шапка чуть сдвинута на лоб, зелёная куртка достаёт едва ли не дол пят.

– Эстебан, – фыркнул другой мужчина, надевший на себя лёгкую ветровку, джинсы и битники, оттого и дрожащий весь. – Тебе было трудно изучить историю страны, куда мы едем?

– Ну я хотя бы прогноз погоды в Москве узнал, Яго, – усмехнулся парень. – И сейчас не промёрз до костей.

– Заткнись! Ты не забыл, что ты мне ещё за Конфедерацию должен? Или кто твою мелюзгу переправлял из задворок Канады. Это прогнившая страна могла нам поднагадить и устроить фейерверки из систем ПВО.

– Не устроила же. И вообще, это я вытащил у Маритона тот самый ключ и передал его тебе. Он конечно рад, что смог как-то помочь Рейху.

– Скажи, зачем тебе нужно было отправлять молокоотсосов туда? Вот, зараза, Эстебан, разве они не могли спокойно жить на задворках мира?

– Нет, Яго, – пробурчал парень. – Канадские силы могли бы их обнаружить и уничтожить. В Конфедеративных Штатах Америки их ждёт безопасность, сытость и будущее.

– Ты не забыл, что та самая Элен немного смуглая? В Конфедерации на неё будут смотреть косо.

– Он обещал им помочь в Конфедерации найти себя. Маритон говорил, что может отвести их от административных… трудностей. Он сказал, что рад будет найти для них место в Конфедерации.

– Почему не Рейх? – стиснув посиневшие губы, спросил Яго, натирая себя за плечи.

– Пойми Яго, они бежали из Рейха, потому что были пресыщены им. В Конфедерации их ждёт немного другой мир. Он более вольный, более свободный, нежели Империи Европы или американские северные обиталища либерализма, – Эстебан во время ответа с удивлением рассматривал улицу, где среди домов мерцал золотой купол и белые стены церкви.

Эстебан с интересом наблюдает за белыми аккуратными фасадами, отличными рельефными элементами, следит за аккуратными окнами и разноцветными стенами, видит высеки на русском языке, слышит народные хоровые песни, льющиеся из колонок. Улицы здесь широкие, не то что в городах Рейха и наполнены столь многим, что взгляд невольно разбегается повсюду. Тут есть и прилавки, где идёт торговля едой – колбасы, сыры, подвешенные бублики и сушки, пирожки и рагули. Эстебан находит здесь и продавцов лакомствами – леденцы на палочках – петушки и круги. Вместе с ними полно и множество уличных музыкантов, нараспев поющих народные песни о победе, или просто мелодии, взывающие к мотивам древней Руси или же классики.

Глаза Командора выхватывают и образы людей. На них кажется эпохальная одежда – кафтаны и сапоги, длинные платья, пальто с пушистыми воротниками и большие шапки. Взгляд в другую сторону и его взгляду предстало развлечение – детей и взрослых катают на роскошно устроенных санях, запряжённых тройкой лошадей. Тут же идёт и священник, только на нём чёрная ряса и золотая блестящая епитрахиль, а сам он куда-то спешит.

В этом Эстебан находит что-то глубокое и хтоническое, родственное и взывающее к нему самому. Понимая, что такой немного богатый уклад этой улицы обусловлен близостью к кремлю, парень не унимает удивления от вида всего увиденного. Он помнит, что сам родом из северной Европы, где была русская диаспора. Он только помнит название того града, что вырисовывалось в памяти буквами – «Стокгольм».

– Интересно, – Яго показал на странный литой бронзовый памятник, где крестом лежат три вещи – маска, перчатки и шприц. – Это я так понимаю с той треклятой эпидемии, что была два года назад?

– Да. Наш градоначальник, Собнин Сергей, – продолжает говорить русский в зелёном пуховике, на новоимперском, – дал ещё год назад распоряжение поставить памятник тому, что удерживало эпидемию той инфекции с царским названием. А ещё заодно и снял все ограничения.

– Кстати, Комаров, – грубо тараторит Яго, стуча зубами. – Что у вас с охранными войсками? Я не совсем сообразил по стрельцам, гвардии.

– Есть несколько подразделений охраны городов. Российская Имперская Гвардия смотрит за общественным порядком. Московский стрелецкий полк – это особое подразделение. Оно воссоздано Императором для обороны и охраны Москвы, а также для участия в особых операциях.

– Так, а полиция и жандармерия это не одно и то же? – смутился Яго. – Я не совсем внимаю вашей системе.