Новый швейцарский Робинзон

— Дорогой мой, — сказал я ему, — обними нас; благодаря Бога, мы не подвергались никакой опасности. Но где Эрнест?

Он там, в тростнике, — ответил Жак.

Я оставил его с Фрицем и пошел по указанному направлению и вскоре увидел Эрнеста сидящим на куче тростей. Он ничего не слышал и спокойно плел верши очень удобной формы, с изобретением которой я и поздравил его.

— Я не только плел верши, — сказал он с гордостью. — Я еще убил молодую змею фута четыре длиной; она лежит там около моего ружья, прикрытая тростями.

— Змея? — спросил я улыбаясь. Отодвинув трости, я прибавил: — Это не змея; это животное лучше змеи: это большой толстый угорь, из которого мы сегодня вечером изготовим прекрасное кушанье.

Подошедшие братья, услышав об ошибке Эрнеста, начали было трунить над ним.

— Спасибо тебе, дорогой мой, — обратился я к Эрнесту, — не только за доставленный нам прекрасный ужин, но и за проявленную готовность подвергнуться опасности для нашей защиты. Ты убил лишь угря, но думал иметь дело со змеей; на мой взгляд это то же самое.

Затем, забрав верши и добычу Эрнеста, а также кристаллы Фрица, мы отправились домой. Как раз во время нашего прихода жена была занята стиркой белья в бассейне; можно представить себе, как она обрадовалась валяльной глине. Кристаллы были выставлены в музей и очень радовали маленького Франсуа, который не переставал дивиться этим большим алмазам.

XXVII. Путешествие на ферму. Морская свинка. Ондатра. Сулейник колючий

Успокоенный относительно Лебединого болота, я решился предпринять второй поиск по направлению к ферме, тем более, что уже давно намеревался укрепить эту часть наших владений.

Мы приготовились выступить завтра, и так как задуманный мною поиск должен был длиться несколько недель, то мы запаслись всем необходимым: походной палаткой, телегой, сосудами, оружием и съестными и огнестрельными припасами. Я боялся забыть что-либо и забрал все, что могло нам пригодиться в пути.

На восходе солнца и семья, и скот были готовы. Мать удобно поместилась на телеге, которую тащили Вихрь и Мычок. Добрые животные эти несли еще на своих мясистых загорбках Жака и маленького Франсуа. Фриц, верхом на Легконогом, ехал вожатым в сотне шагов впереди каравана. Я, по обыкновению, шел пешком, подле коровы, а Эрнест, также пешком, рядом с телегой. В случае усталости мы намеревались продолжать путь либо верхом, подобно Фрицу, либо на телеге, рядом с матерью. Наконец, с боку поезд достаточно охраняли четыре собаки и шакал.

Мы выступили радостные и полные надежд. Выпустив, по принятому на такие случаи обыкновению, на луг коз, овец и пернатую живность, жена не забыла рассыпать вокруг жилища немного корма, чтобы животные не уходили слишком далеко от дома.

Мы направились к ферме, где намеревались переночевать. Мы хотели также собрать несколько мешков хлопка и осмотреть повнимательнее озеро и прилегавшее поле риса.

Уже в начале дороги мы заметили только редкие следы боа, похожие на след ядра на сыпучем песке, а по мере удаления от Соколиного Гнезда следы эти совсем исчезли. Не видно было и следов обезьян.

Внешний вид фермы совершенно удовлетворил нас. После сытного обеда мы отправились тщательно осмотреть окрестность. На этот раз я взял с собой маленького Франсуа, которому доверил небольшое ружье, показав, конечно, мальчику, как надо нести и заряжать это оружие. Эрнест остался с матерью у конца озера Лебедей, левый берег которого должны были осмотреть я и Франсуа, а правый — Фриц и Жак. В виде союзников при матери остались Билль и Кнопс; Фриц и Жак взяли с собой Турку и шакала, а меня с Франсуа провожали Рыжий и Бурый.

Я с Франсуа шли по левому берегу, пробиваясь сквозь частый тростник, в который наши щенки забирались, по-видимому, с большим удовольствием. На озере и над ним мы видели черных лебедей, цапель, куликов, уток; но они держались вне наших выстрелов, что очень досадовало маленького Франсуа, горевшего нетерпением испытать свое ружье.

Внезапно из тростника послышалось неприятное мычание, несколько похожее на крик осла, так что Франсуа, указывая место, откуда слышался звук, подумал и сказал, что там находится наш осленок.

— Этого не может быть, — ответил я. — Во-первых, наш осленок еще слишком молод, чтобы издавать до того сильный звук, а во-вторых, невозможно, чтоб он опередил нас так, что мы его не заметили. Я думаю, что это скорее выпь, называемая также водяным быком, именно по своему крику, похожему на отдаленное мычание.

— Но, папа, как же может небольшая птица кричать так громко!?

— Дитя мое, по голосу животного нельзя судить о его росте. Например, у соловьев и чижей, птиц очень маленьких, голос до того силен, что их слышно дальше уток и индюшек; это зависит от особого устройства их горла и величины их легких. Выпь перед криком всовывает часть своего клюва в грязь болота, отчего крик этой птицы, тотчас же отражаясь в воде, достигает такой же силы как мычание быка.