Новый свет

Говорят, что Коля после всего происшедшего резко изменился. В его психике точно провалы образовались. То он возбуждался и мог совершить какой угодно, самый отчаянный поступок, то пребывал в полудреме и к его сознанию положительно невозможно было достучаться. Его много раз обследовали разные врачи, и несколько комиссий признали: дефективный. Так Коля попал в школу умственно отсталых. Не скрою, из корыстных интересов я настоял, чтобы взять Колю Почечкина в наш интернат: нормальная здоровая атмосфера должна излечить мальчика. Я доказывал: нет безнадежно запущенных детей, каждый ребенок талантлив, а наши энергетические методики поставят всех детей в необходимость проявить и развить свое дарование. Для нас, педагогов, было безусловным: нравственное состояние коллектива определяется по тому, как в коллективе относятся не к сильному, а к слабому. Коля Почечкин был для меня своеобразным индикатором определения нравственного здоровья детского и педагогического коллективов, девизом которых были такие слова: «Защищенность, бережность, справедливость!» Я наблюдал за тем, как относились к Почеч-кину дети. У него о чем-то спрашивали, а он твердил свое. И как это ни странно, иногда его ответы были удачными и остроумными. Нередко ребята потешались, разговаривая с ним.

— Коля, хочешь конфету?

— А у меня все равно два карандаша есть, — отвечал Коля.

— Дай мне один.

— Ешь свою конфету.

— А почему ты не хочешь съесть конфету?

— Потому что я рыжий.

— Ты не рыжий, ты Золотой мальчик. Самый золотой на свете.

— Это правда? Витя, это правда? — он обращается к Ни-кольникову.

— А почему ты к Вите обращаешься, ты что, нам не веришь?

— У вас у всех шишки на лбу.

— А у Вити?

— А Витька сказки рассказывает, как Валентин Антонович.

— А ты любишь сказки?

— Расскажите мне сказочку. Витя, расскажи сказку. Вот ту, про птичек.

— А ты умеешь сочинять сказки?

— Я Эльбе сочиняю.

— А кто тебя научил сказки сочинять?

— Валентин Антонович — волшебный учитель.

— А кого ты не любишь в интернате?

— А чего Каменюка, а не Железяка? — отвечал Коля.

Ребята часто слышали, как он разговаривает с Эльбой. Создавалось такое впечатление, что и Эльба отвечала ему не просто подскуливанием или подлаиванием, а настоящей человеческой речью.

— Сейчас пойдем в сарай, там солома и одеяло есть, я тебе сказочку расскажу, — говорил Коля.

— Хорошо, рыженький, — будто отвечала Эльба.

Эльба послушно ныряла в сарай, за ней следом входил Коля. Они устраивались, и Коля начинал рассказывать про свои дела, про свою жизнь: