Новый цирк, или Динамит из Нью-Йорка

— Нигилист Лёв Посудкин из террористической фракции «Народной Воли» задумал убить в Париже меня и великого князя Николая Николаевича-младшего. Того вся охрана охраняет, а я один на один со злодеем. Да еще взялась помочь ему эта курва Фанни Березовская.

— Курва? — заинтересованно переспросил Нижебрюхов. — Я ее знаю? Ты где ее подцепил?

— Вы ее не знаете, — сумрачно ответил Артемий Иванович. — Это моя бывшая невеста.

— Ой, невеста! — махнул рукой купец. — Дарья твоя невеста.

— Они узнали про то, что я правительственный агент, — пропустил мимо ушей реплику про Дарью Артемий Иванович, — и уже пытались убить меня в Женеве. Эти нигилисты скоры на расправу с теми, кого считают изменником. Взять того же Вурста, Кнауса и Припасова. Но я-то не изменник! Я лазутчик во вражеском стане! За что меня убивать?

— Допустим, тот нигилист действительно собрался тебя убить за измену. А курва-то причем? Небось, женится пообещал, а потом отказался?

— Ничего я не отказывался, — буркнул Артемий Иванович. — Она сама за Посудкина вышла.

— Так она ведь небось иудейка? И деньги получает от родителей?

— Она на них в Женеве на медицинском училась.

— Значит, вместе с Дарьюшкой? Вот я у нее про эту курву поспрошаю. А тебе я скажу, дорогой и почти уже покойный племянничек, крепко ты влип. Чтобы иудейка от веры своей отказалась и за гоя замуж вышла ради того, чтобы тебя в гроб вогнать — так она вгонит, я эту публику знаю. Сейчас тебе принесут штаны — и давай-ка ты съезжай от меня.

— Но куда?

— Снимем тебе квартиру.

— Да они, может, уже за гостиницей нашей следят. Мне бы до завтра дожить, там я в посольстве укроюсь, и оттуда меня пушкой не выбьешь.

— Может, в какой-нибудь другой гостинице?

— Бесполезно, — сказал Артемий Иванович и пригорюнился.

— Я, кажется, знаю, как нам продержаться до утра, — хлопнул его по плечу Нижебрюхов. — Пока здесь посидишь, а к восьми поедем в Фоли-Берже. Их туда точно не пустят.

— А вдруг они туда пролезут?

— Да билеты за месяц на новогоднюю ночь раскуплены!

— Все равно не могу. В Фоли-Берже не могу.

— Так?! Ты и там натворил чего? А где можешь?

— В Новом цирке могу. Мне туда Петр Иванович, начальник мой, билет дал.

— Тю! — присвистнул Нижебрюхов, разглядывая билет. — За два франка на галерею! Купим ложу. Две. В одной ты с Дарьей будешь, в другой я с охраной помещусь. Да не корчи ты рожу, подумаешь, вечер с Дарьей посидишь. Да она одна тебя от любого злодейства обережет! Ну и я еще с охраной рядом буду.

К зданию Нового цирка на рю Сент-Оноре Артемий Иванович с Нижебрюховым подъехали около восьми. Во что обошлось Нижебрюхову перешить под Артемия Ивановича сюртук и штаны, тот не знал, но сумма должна была выйти изрядная — мсье Ренар вызвал из дома трех швей, отдыхавших после страшной предрождественской каторги в мастерской, и за три часа они превратили Гурина в волшебного принца.

— Смотри, племянничек, пробьет полночь — не превратись в овощ, — сказал Нижебрюхов, отсчитывая деньги.

Явившийся брить купца цирюльник заодно побрил и подстриг Артемия Ивановича и помазал ему волосы макассаровым маслом. Затем Нижебрюхов отправил лакея купить за тридцать франков Артемию Ивановичу револьвер, и вскоре Гурину был вручен блестящий новенький «галан» со складным курком и черной эбеновой рукояткой, и коробка с патронами. Теперь этот револьвер больно впивался ему в бок, лежа в кармане сюртука.

В фойе их ждала Дарья. На ней был высокий капор из велюра, похожий цветом и формой на перевернутую книзу дулом бронзовую мортиру, вместо цапф которой затейливыми кренделями торчали бронзовые перья. Все это сложное сооружение было подвязано под тяжелым подбородком черной шелковой лентой. Она величественно подала Артемию Ивановичу для поцелуя руку, обтянутую мужской лайковой перчаткой.

— А где же охрана? — спросил Артемий Иванович у Нижебрюхова, настороженно оглядываясь.

— А вон стоят. — Нижебрюхов снял цилиндр и, сложив его, сунул подмышку. — Видишь, пять дам справа сидят на диване?

— Тьфу, — сплюнул Артемий Иванович. — Меня натурально убить хотят, а вы все шутите!

— Ни в коем разе, дорогой племянничек. Они твоей курве, ежели что, все глаза выцарапают. Кстати, Дарьюшка, Артемон сказал, что ты с его злодейской убийцей в Женеве училась вместе.

— Это с какой убийцей?

— Артемон напаскудил чего-то в Женеве, так его убивать собрались. Жидовочка какая-то.

— А я вам говорила, Артемий Иванович, что эта рыжая вас до добра не доведет, — сказала Дарья. — Я эту Березовскую как раз сегодня днем в двух шагах отсюда видала.

— Это как это?! — вздернулся Артемий Иванович, который все еще надеялся, что Фанни с Посудкиным до Парижа не добрались.

— Да я собралась воротник и обшлага на манто покрасить — нынче светлые меха не в моде, — привезла их сюда к «Клайну и Траншану», а они уже не работают. Зашла к «Бужено-Лоллей» прицениться к новым, но очень дорого. А тут смотрю — Фанни с приказчиком разговаривает.

— И что же она тебе сказала? — спросил Нижебрюхов.

— Она меня не заметила.

— А она одна была? — хрипло спросил Артемий Иванович.