Новый Вавилон

— Господи Боже мой, конечно же, не уверен! — отвечал Рвоцкий. — Повторяю вам, корабли, взявшие нас в тиски, не несли никаких опознавательных знаков, чтобы определить национальную принадлежность. Уверен ли я?! Единственное, в чем я уверился, стоя в рубке под шквалом осколков, ежеминутно чиркавших по броне, так это в том, что настал наш смертный час, как в песне про бессмертный подвиг «Варяга», помните? Прощайте, товарищи, с Богом, ура, кипящее море под нами! Не думали, братцы, мыс вами вчера, что нынче умрем под волнами. Не скажет ни камень, не крест, где легли, во славу мы русского флага…

— Опгометчивые вещи говогите, товагищ капитан, — перебил Триглистер. — Политически неггамотные и даже вгедные…

Рвоцкий разинул рот и несколько раз моргнул.

— Стагогежимные песенки гаспевать не годится, — строго сказал бывший счетовод, и его глазки под очками стали буравчиками.

— Но ее сам товарищ Буденный любит — промямлил капитан. Мне было больно на него смотреть…

— Товарищ Буденный — выдающийся кгасный стгатег и магксист до мозга костей, — холодно согласился Триглистер. — Но, во-пегвых, он кавалегист, а не могяк, и не знает многих нюансов. Во-втогых, пги всем моем уважении к магшалу Буденному, он — не комиссаг на «Свегле», это высокую честь пагтия довегила мне. И вообще, что это вы заладили, Гвоцкий, бог, кгест какой-то, опять же, сюда пгиплели, я уж о гусском флаге помолчу! Вы Андгеевский подгазумеваете? Запамятовали, под каким флагом плаваете?

Капитан побледнел.

— Вам, как командигу, полагается быть атеистом… А бога — нету его. И не было никогда…

— Да ладно тебе, Меер, — пришел на выручку Рвоцкому Гуру. — Как так, нету бога? А Майтрея?!

— Майтгею вашего, товагищ Вывих, а готов пгизнать лишь как аллегогию консолидигованной воли тгудящихся масс под мудгым гуководством большевиков…

Я подумал, когда мы плыли на «Приаме», Триглистер держал себя с Гуру посдержаннее…

— Будет вам, Триглистер, — откашлявшись, примирительно начал Гуру. Что вы лепите из мухи слона…

Я отметил, обращаясь к мнимому счетоводу, Вывих перешел на вы.

— Позвольте комиссагу самому разгуливать вопгосы, касающиеся могально-политического аспекта боевой подготовки экипажа! — отрезал Триглистер.

— Продолжайте, прошу вас, Степан Осипович, — сказал я.

— На крейсерах типа «Омаха» стоят сто пятидесяти двухмиллиметровые орудия, точно, как у англичан. Только их не по пять, а втрое больше. И, доложу я вам, плакали бы наши дела, если бы не Ян Оттович. Он, дай ему Бог здоровья… — осекшись, Рвоцкий исподтишка взглянул на Триглистера, наверняка, в ожидании нагоняя…

— Благослови Майтреюшка Яна Оттовича, — быстро вставил Вывих.

— Товарищ Шпырев, он же, еще в бытность товарищем Педерсом, служил минным старшиной на эскадренном миноносце «Стремный». Под моим началом, — добавил Рвоцкий скромно. Только я тогда был старшим лейтенантом. Мне присвоили капитанское звание, когда грянула Русско-Японская война. Перебросили из Владивостока в Порт-Артур. И, скажу вам, положа руку на сердце, господа…

— Забегите себе господина, Гвоцкий, — сказал Триглистер.

— Ах да, разумеется, — спохватился капитан. — Я только хотел сказать, никто так ловко не умел ставить минные заграждения прямо у япошек под носом, как товарищ Педерс. Ему дали за храбрость Георгиевского кавалера…

— И без кгестов, повторяю!

— В общем, Ян Оттович нас спас. Давай ставить мины прямо с кормы…

— Откуда мины на научном судне? — я просто ушам своим не поверил.

— Повезло, не сдали на склад, когда разоружались, — Рвоцкий изобразил виноватую улыбку. — Как говорят в России, не было бы счастья, да несчастье помогло. Оно, конечно, рискованно было, мины прямо под неприятельским огнем ставить, да еще на полном ходу, но что поделать, если прижало…

По словам капитана, начальник экспедиции лично возглавил им же назначенную команду минеров, кликнув добровольцев из самых отчаянных смельчаков.

— Братцы?! Кто не из пугливых?! — зычно выкрикнул товарищ Шпырев. Он стоял, широко расставив ноги, выпрямившись во весь свой богатырский рост и не обращая ни малейшего внимания на шрапнель, с воем проносившуюся мимо при каждом разрыве снаряда. — Краснофлотцы!! Есть готовые помереть за святое дело освобождения трудящихся?! Два шага вперед!!!