Новый век начался с понедельника

На большой скорости проезжая по загаженному щебнем и разлитым кое-где цементом загородному шоссе, «Волга» Олега невольно попала под обстрел щебёнкой, пулями летевшей ей навстречу из-под колёс, мчавшейся встречным курсом по соседней полосе, грузовой машины. Один из камней угодил Олегу прямо в висок. Он сначала почувствовал, прежде чем успел заметить попавший в него камень. И это было последнее его ощущение. Смерть была почти мгновенной. Потерявшая управление машина съехала на обочину и была остановлена лишь ближайшим к ней деревом.

Родные тяжело переживали неожиданное горе. Мать надолго слегла. Алексей весь осунулся, похудел, ходил сам не свой. А отец вообще получил инфаркт, его сердце не выдержало, и он вскоре умер.

Так и оказались урны с прахами отца и старшего сына в одной могиле на Николо-Архангельском кладбище.

Но лишь время лечит.

Прошли годы, эмоции утихли, переживания улеглись. Вдова Олега, забрав детей, уехала к своим родителям в дальнее Подмосковье.

А Алексею досталось утешать мать и заботиться о ней, и вместе периодически навещать могилу своих любимых Грендалей, а также, вблизи Главного входа, возлагать цветы к памятнику сотрудникам органов государственной безопасности, погибшим при исполнении своих служебных обязанностей.

Но у Алексея появилась и проблема с повторной женитьбой.

В силу своей чрезвычайной занятости – работа в трёх местах, и вечерней игры в футбол, который он не мог променять ни на что другое, у него совершенно не было времени на общение с женским полом.

Но уж очень хотелось. Природа пыталась взять своё! И Алексей отдавал. Но пока он был вынужден заниматься лишь самоудовлетворением.

А на хрена мне это нужно?! – думал он, каждый раз опустошая свои семенники, дабы избежать застойных явлений.

Конечно, для знакомств у него было обширное поле деятельности среди студенток. Но, с другой стороны, флирт с ними не поощрялся руководством института. Однако сердцу не прикажешь. И Алексей, наконец, влюбился в одну из своих подопечных.

Её звали Лена. Она была не только красивой блондинкой, но и умницей, отличницей, к тому же и из приличной семьи, ещё и богатой.

В институт она приезжала на собственной иномарке, одевалась модно, красиво и со вкусом, подкупив Алексея ещё и своею изысканностью. Но она ещё была и неприступной для своих сокурсников, парней держала на дистанции, позволяя ухаживать за собой лишь в стенах института. Она словно ждала заморского принца. Однако для Алексея Львовича Грендаля Лена сделала исключение. И у него появился шанс.

Но шанс всегда бывает лишь какое-то время. Порой даже длительное. А потом вдруг, раз! И его нет! Так случилось и с Алексеем Грендалем.

Лена встречалась с ним вечерами. Но их встречи носили сугубо культурно-познавательный характер, лишь изредка принимая вид развлечений. Они посещали музеи, выставки, литературные тусовки, реже ходили в театр, совсем не ходили в кино. К счастью Алексея лишь один раз они оказались в разорительном для него ресторане. Лена словно изучала своего кавалера, или использовала запавшего на неё мужчину в корыстных целях. И, как только она сдала ему последний экзамен, бросила его, хотя сама сдавала все предметы на отлично и без посторонней помощи.

– «Алексей Львович! Вы опять со своей назойливой фауной домогаетесь моей девственной флоры?! Вы пристаёте ко мне, как фигурист к партнёрше! Как этот…ну, как его? Ловелас Влагалас!» – завуалировано оскорбила она своего учителя при их последней встрече, ставя на место, и демонстрируя ему приобретённые ею лингвистические навыки.

Алексей, конечно, сильно переживал, долго не смотрел на женщин, но время лечит, вселяя новую надежду. Ведь несмотря, ни на что, в том числе прозвище, Алексей Львович Грендаль все же имел вполне солидный габитус и, безусловно, некоторую приличную харизму.

Глава 10. Габитус и харизма

Чего нельзя было сказать о некоторых других, окружавших Платона людях. Их внешний облик (Habitus) был естественно различен. У кого-то он был гармоничным продолжением содержания. А у кого-то наоборот, входил в некоторое противоречие с его внутренним миром.

Но, как правило, все окружавшие Платона люди, в основном, представляли собой именно то, на что они выглядели. И в этом Платон убеждался не раз.

Он был частично солидарен с Чезаре Ломброзо, с его хоть и антинаучной теорией, согласно которой, все преступники имеют одну и ту же, располагающую к преступлениям, антропологию.

Но солидарен он был лишь в том, что внутренний мир и внешняя деятельность человека откладывают неизгладимый отпечаток на его лицо, внешность, поведение, привычки, что даёт возможность, наоборот, по лицу, его мимики, словесным выражениям и манерам поведения, определить хоть что-то из внутреннего мира, происхождения, воспитания, учёности, занятиям и характера человека.