Новый взгляд на историю Русского государства

Но ведь это типическое описание осады западноевропейской крепости XIV-XVI века!

Тут мы видим вполне разработанный артиллерийский бой, из тех, какие происходили впервые у западных европейцев в конце феодального периода, — когда дисциплинированные и хорошо вооруженные королевские войска (а не скопища кочующих монголов!) осаждали неприятельский укрепленный город, каким тут и обрисован Нючженский Вянь.

Читатель видит сам, что если верить всему этому, как происходившему в Китае в 1232 году, то приходится допустить, что не только порох, ракеты и большие пушки, выстрелы которых были подобны небесному грому и слышны за сотни километров, но даже и железные брони против них были известны монголам уже при Чингис-Хане, умершем в 1227 году, т. е. всего за 5 лет до описанной здесь осады. Так почему же он не употреблял их? Почему не употребляли их его полководцы, когда разбили русских князей на реке Калке в 1224 году, положив начало „монгольскому игу“, за восемь лет до только что описанной замечательной осады? Почему не употреблял их Батый в знаменитой битве при реке Сити даже и через шесть лет после этой осады, в 1238 году?

Почему не научились у монголов этому искусству их соседи, азиатские магометане, в их борьбе с крестоносцами? Ведь пушки не иголки, чтоб их утаить, и порох слишком громкое средство для того, чтоб его замолчать после только что описанной осады столичного города Бя-ня, когда притом же порох был уже известен не одним кочующим монгольским князькам в их кибитках, но и их культурным соперникам, защищающимся в крепости, построенной по образцу Московского Кремля... Как могло это случиться? Конечно, только в сказке, а не в реальности. И, кроме того, откуда добывали кочующие монголы наследников Чингис-Хана селитру и серу для приготовления пороха в таком огромном количестве? Положим, что селитру они покупали в Индии, где ее выщелачивают и теперь из селитроносных скоплений органических отложений... Но где покупали они серу? Ведь современное техническое получение ее из серного колчедана стало возможным только в новейшее время, а вплоть до возникновения научно-оборудованных заводов ее получали только из богатейших залежей, так называемой самородной серы в Сицилии, как результата деятельности ее вулканов. Мы видим, что только что приведенные подвиги кочующих монголов не выдерживают ни малейшей критики не только с технологической точки зрения и с точки зрения материальной культуры, но даже и с самой архивно-исторической точки зрения.

Для сопоставления псевдо-китайских источников с русскими в деле Батыева нашествия, я сделаю здесь опять выписки из „Истории Чингисханова Дома“, царствовавшего в Китае под именем „Юань“ (по Иакинфу Бичурину). Вот например под 1235 годом:

„Весною хан (Угедей) обвел стеною город Хоринь (место его неизвестно) и построил в нем дворец Бань-Ан-Гун. Он отправил князя Бату (Батыя), царевича Куюка и племянника Мунка[414] завоевать западный край“. И далее под 1236 годом:

„По представлению (философа) Елюй (Ильи) — Чуцая учреждено (в Хорини) Историческое общество. Для библиотеки его взяты книги из городов Ян-цзын и Пхин-Ян. Ученый Лцы-Чже был назначен историографом; Ван-Вань-цин и Чжао-Чжо его помощниками“.

А по „Тань-Леу“ в то же лето написано так: „Кинча (считаемая за Россию) отстоит от Срединного государства на 30 тысяч ли (французское lieu). Летом ночи там бывают чрезвычайно коротки. Солнце едва закатится и тотчас всходит. Сия страна производит отменных лошадей, и богатые разводят их в великом множестве. Жители обыкновенно спят на металле и коже[415]. Мужественны и храбры; тверды и пылки. Глаза имеют синие (голубые), волосы рыжеватые. Мунка с армией пришел к морю Кхунь-шьхянь-ги-сы. Неожиданно поднялся сильный ветер, и воды морские пересохли. После сего он пошел далее и вырубил народ, а старейшину Ва-чи-ман живого взял в плен. Потом он обложил города Гань-лосы и Ме-цио-сы, и покорил их“.

Это самое место и отождествляют с нашествием Батыя на Русь, бывшим по русским летописям не в 1236, а в 1238 годы.

„...и пьянство, особенно в последнее время, стало постоянным. Философ Елюй-Чуцай[416] неоднократно увещевал его, но Хан не слушал. Поэтому Елюй-чуцай однажды, показывая ему железный ободок, заржавевший от вина, сказал:

— Это железо приняло такой вид, будучи съедено вином. Что же сказать о пяти чревах человека?