Новый Завет: культурно-исторический контекст

26:25. Греческий глагол, использованный в ответе Павла («говорю»), может означать, что ондействительно говорит по наитию свыше (такой же глагол встречается только вДеян. 2:4,14). Но рассудительные речи, исполненные «здравого смысла», римляне считали достойными внимания.

26:26. Выражение «в углу» издавна использовалось в насмешку над философами, которые сторонились общественной жизни. Во II в. христиан часто обвиняли в скрытности (хотя иногда им действительно приходилось собираться тайно, чтобы избежать ареста), но здесь Павел утверждает, что христиане заявляют о себе во всеуслышание, но их весть отвергается или игнорируется только вследствие предвзятости.

26:27. Обращаясь к Агриппе, Павел продолжает доказывать свою правоту с помощью Писания, хотя Фесту такая аргументация представляется невразумительной (26:22–24).

26:28,29. Некоторые комментаторы усматривают в реплике Агриппы иронию, но весь апологетический строй этого повествования указывает на то, что Агриппа воспринимает речь Павла очень серьезно; поэтому его слова можно истолковать как риторическое преувеличение («Ты говоришь так убедительно, что скоро и меня обратишь!»).

26:30,31. Павел не виновен в преступлении перед римским законом, и это единственное заключение, к которому смогли прийти римляне, присутствовавшие на слушании его дела. Не враждебен он и более либеральной форме иудаизма Агриппы, не имеющей ничего общего ни с воззрениями мятежников, ни с требованиями иерусалимской религиозной знати.

26:32. Поскольку Павел воспользовался правом требовать суда у кесаря, Агриппа и Фест решили послать его в Рим, сопроводив письмом, в котором изложили свое мнение. Однажды это право уже спасло Павлу жизнь(25:3), атеперь оно открывало ему путь в Рим (19:21) и обширное поле для благовествования.

27:1–8 Начало путешествия в Рим

Рассказ о плавании в Италию, несомненно, являет собой свидетельство очевидца; в достоверности подробностей этого путешествия, включая число дней, затраченных на достижение той или иной гавани с учетом господствующих ветров, мог убедиться всякий, кто совершил такое путешествие. Это было доказано уже в XIX в. опытным мореплавателем Джеймсом Смитом, который хорошо знал Средиземное море; многие последующие комментаторы использовали его путевые дневники для уточнения специфических морских деталей.

27:1. Известно, что в тот период в Сирии-Палестине действительно базировалась римская когорта, носившая почетное название «Августова». Сотник, который сопровождал узников, имел под своим началом околовосьмидесяти воинов (27:31), хотя на грузовом судне было трудно разместить дополнительно восемьдесят человек (ср.: 27:37). «Другие узники», возможно, были римскими гражданами, которым предстоял суд, но обычно в Рим отправляли приговоренных к смерти преступников, которых использовали для развлечения римской публики в таких зрелищах, как гладиаторские бои или сражения с дикими зверями.

27:2. Корабельщики занимали низкое социальное положение, но имели неплохие доходы. По меркам нашего времени, древние средиземноморские корабли были в основном небольшими, с водоизмещением не более 250 тонн, хотя александрийский сухогруз (27:6) был гораздо крупнее (по оценкам, 800 или более тонн). Адрамит лежал к юго-востоку от Троады.

27:3. В Сидоне, который находился примерно в 70 милях к северу от Кесарии, откуда они начали свое путешествие, была двойная гавань.

27:4. Летние ветры дули с запада или северо-запада. Таким образом, оставаясь близко к сирийскому побережью к востоку от Кипра и продвигаясь в северном направлении к южному побережью Малой Азии, они шли гораздо медленнее, чем на обратном пути через открытое море (21:1–3), хотя им и сопутствовали бризы с суши.

27:5. Миры находились в 2 милях от своей гавани. Воины и узники могли продвигаться по суше, но сотнику удалось найти другой корабль (27:6).

27:6. Римские грузовой флот занимал ведущее место в средиземноморской торговле; суда из Александрии Египетской шли на север, а затем на запад, доставляя грузы в Рим. Этот путь занимал не менее пятидесятидней, иногда более двух месяцев, хотя обратный путь из Рима в Александрию мог совершаться всего за девять-двенадцать дней. Египетские сухогрузы были около 180 футов длиной, 45 футов шириной и около 40 футов высотой; в целом грузовой флот мог перевозить ежегодно из Египта в Италию около 150 тыс. тонн египетского зерна. Это был самый крупный торговый флот, известный в Европе до начала XVIII в. Кратчайший путь из Сирии в Италию пролегал по морю и был наиболее выгодным, с точки зрения экономии времени.