Ноздря в ноздрю

Мы припарковали «Бьюик» на Главной улице, сели у окна кафе «У Мэри» с кофе и пончиками с черникой. Делафилд четко делился на две части. Новая, с супермаркетами, ресторанами быстрого обслуживания и заводом сельскохозяйственной техники, размещалась у автострады, старая — сонный американский городок — уютно расположилась на берегу озера Нагавика. Хозяйка кафе сообщила нам, что на языке местных индейцев из племени оуджибва Нагавика означает «это песок», хотя никакого песка на берегу озера мы не увидели.

—  Еще кофе? — спросила Мэри, выходя из-за стойки с большим черным термосом в руках.

—  Благодарю. — Каролина пододвинула к краю стола наши кружки.

—  Вы слышали о Ролфе Шумане? — спросил я, когда она наливала дымящийся напиток.

—  Конечно. Здесь все знают Ролфа Шумана.

—   Как я понимаю, он президент «Делафилд ин­дастрис».

—  Совершенно верно. По крайней мере, был. Это такая трагедия.

—  Трагедия? — переспросила Каролина.

—  Его состояние.

—  А в каком он состоянии?

Мэри огляделась, словно проверяя, не подслу­шивают ли нас. Но в кафе нас было трое.

—  Он ничего не соображает.

—   Как это? — Мэри потупилась, и я решил ей помочь: — Причина — в полученных им травмах?

—  Да, — быстро ответила она. — Совершенно верно. В травмах.

—  Так он до сих пор в больнице? — задал я еще вопрос.

—  Да. Вроде бы. — Она вновь огляделась, пони­зила голос: — В Шинго.

—  В Шинго?

— Да, в Шинго. В психиатрической клинике. — Последние слова она прошептала.

—  Шинго — это где? — так же шепотом спро­сил я.

—  В Милуоки, на Мастертон-авеню.

—  Шуманы живут в Милуоки? — Этот вопрос я задал обычным голосом.

—  Нет, разумеется, нет, — ответила Мэри. — Они живут на Лейк-драйв.

Мы быстренько доели пончики и покинули Мэ­ри и ее кафе. Не потому, что я получил всю необхо­димую мне информацию. Просто чувствовал, что она расскажет Шуманам о нас и наших вопросах точно так же, как рассказала нам о них. Умение дер­жать язык за зубами явно не относилось к ее досто­инствам.

В Делафилде хватало магазинчиков, где продава­лись никому особо не нужные вещи, которые тем не менее покупались. Мы заглянули в каждый, восхи­щаясь декоративным стеклом и фарфором, совре­менными скульптурами, ящиками для хранения ве­щей разных размеров, формы, цвета, разрисованны­ми вручную поздравительными открытками и многим, многим другим. Мы нашли магазинчик со старомодными знаками и вывесками, с красивыми блокнотами, с расшитыми разными надписями ди­ванными подушками. Здесь продавались игрушки для мальчиков, игрушки для девочек, игрушки для их родителей. Делафилд был раем для покупателей. Но не дешевым раем. Кредитная карточка Кароли­ны понесла существенный урон, а ее покупки никак не могли вместиться в чемодан, с которым она при­летела в Америку. Она говорила, что покупает по­дарки для своих близких, хотя мы оба знали, что она хочет все оставить себе.

И везде я умудрялся перевести разговор на Шу­манов. В магазине с расшитыми подушками хозяйка чуть не разрыдалась.

—  Такие милые люди. Такие щедрые. Они так много сделали для города. Миссис Шуман постоян­но заходит сюда. Купила столько моих подушек. Так грустно, так грустно.

—  Это вы о травмах мистера Шумана? — полю­бопытствовал я.

—     Да, — кивнула она. — И о тех бедных людях, которые погибли в Англии. Они все жили здесь, знаете ли. Мы постоянно их видели.

—  Ужасно, — посочувствовал я.

— А теперь нас всех очень волнует будущее.

—  В каком смысле?

—  Насчет завода.

—  А что с ним?

—  Дела там идут не очень хорошо, — объяснила она. — В прошлом ноябре они уволили треть рабо­чих. Такой был ужас, перед самыми праздниками. Из-за китайских тракторов, которые продавались вполцены от наших. И теперь в городе говорят о за­крытии завода. Там работают мой муж и сын. Я не знаю, что мы будем делать в этих местах, если завод закроется. — Она смахнула слезу. — И эта трагедия, случившаяся в Англии с бедным мистером Шума­ном и остальными. — Она замолчала, не в силах продолжить.

Спонсорство скачки «2000 гиней», вероятно, ста­ло последней попыткой слабеющего гиганта найти новые рынки сбыта. А последовавшая бойня и поте­ря топ-менеджеров могли стать последним гвоздем, забитым в гроб компании.

—  Так у вас высокая безработица? — спросил я.

—  На текущий момент — нет. Но на заводе рабо­тают три тысячи человек. Ни один маленький горо­док не сможет разом трудоустроить такое количест­во людей. Многим придется уехать отсюда в Милуо­ки, варить пиво и делать мотоциклы.

—  Пиво и мотоциклы? — переспросил я. Сочета­ние показалось мне странным.

—  Пиво «Миллер» и мотоциклы «Харлей-Дэвидсон», — пояснила она. — Визитные карточки Ми­луоки.

—  И как далеко отсюда этот город?

—  Примерно в тридцати милях.

—     Может, они смогут жить здесь и ездить туда на работу? — Я попытался подбодрить женщину. — То­гда все будет не так и плохо.

—  Надеюсь, вы правы. — Но она в это не верила.

—  Интересно, а что будет с Шуманами? — ввер­нул я в возникшей паузе.