Нож винодела

Лейтенант постучала в дверь дома священника… Никакого ответа. Подождав, она направилась к собору. Вошла внутрь нерешительно, почти с робостью. Ее сразу охватила приятная прохлада. Все здесь выглядело умиротворяюще… Если не считать женщины, которая зажигала свечу, в церкви пусто. Надя прошла немного вперед, привлеченная четырьмя круглыми картинами на сине-бирюзовом фоне. Табличка указывала, что это фреска XIII века, изображающая мучение святой Екатерины. Стоявшая слева Мадонна, казалось, показывала пальцем на четыре картины в овальных рамах. Надя не спеша направилась к клиросу, в дом священника она вернется через десять минут. Не зная хорошенько, что делать, она решила присесть в третьем ряду справа, как раз напротив органа. Положив на скамью сумку и углубившись в свои мысли, она перебирала в памяти детали расследования. Через несколько секунд чей-то голос заставил ее вздрогнуть.

— Могу я вам помочь?

Обернувшись, Надя увидела мужчину в сутане с белым стоячим воротничком.

— Здравствуйте.

— Это вы желали исповедаться в одиннадцать пятнадцать?

— Нет, это ошибка, но я должна поговорить с вами.

Она показала свое полицейское удостоверение.

— Я в вашем распоряжении… Не хотите ли пройти со мной в ризницу?

— Да, конечно.

Они пересекали неф и, пройдя через потайную дверь, вошли в ризницу. Одна из стен была украшена фотографиями Иоанна-Павла II и папы Бенедикта XVI. Попросив разрешения, Надя положила на стол сумку и отодвинула ивовые корзинки. Слабо освещенная комната излучала полное спокойствие.

— Если вы пришли ко мне в церковь, значит, дело очень важное.

— Не позволите ли вы взять у вас отпечатки пальцев?

— Да, но зачем?

— Капитан сказал, что вы прикасались к анонимному письму.

— Верно.

Надя начала доставать свое оборудование:

— Я хотела бы сделать это прямо сейчас, так как должна как можно скорее отправить письмо криминалистам.

— Понимаю.

Взяв левую руку отца Клемана, Надя, палец за пальцем, начала снимать отпечатки, следуя проверенному полицейскому методу.

— Я чувствую себя великим преступником.

— Это как раз для того, чтобы избежать нечто подобного. Ну вот, спасибо вам за помощь. Не буду вас больше задерживать.

Она уложила штемпельную подушечку и прочие приспособления, а викарий тем временем вымыл руки в маленькой раковине.

Машина техпомощи выехала из гаража Барбозы. Анж Дютур нарушил молчание, принявшись восторгаться прелестным пейзажем:

— Ну разве не красота все эти ряды виноградных лоз, окаймленные розовыми кустами!

— Да, очень красиво, и эти розы в цвету…

— Вам известно, почему здесь растут розы?

— Нет, расскажите.

— По двум причинам. Первая состоит в том, что у роз такие же болезни, как у винограда. Но они более уязвимы и предупреждают виноградарей о несчастье до того, как заболеют саженцы. Это старый испытанный метод. Сегодня каждый саженец внесен в компьютер. Это позволяет установить возраст лозы, число гроздей, оставленных после «зеленого урожая»…

Кюш внимательно слушал объяснения механика. Он с удивлением обнаружил грань его личности, о которой не подозревал. При упоминании о вине Анж словно преобразился.

— Вторая причина более практичная. Прежде виноградники боронили лошади, механических инструментов не существовало. Когда животное поворачивало в конце ряда, оно не касалось последнего саженца, опасаясь колючек, царапавших суставы.

— Послушайте, да вы, я вижу, знаете толк в вине…

Анж Дютур остановил машину на обочине дороги:

— Видите этот склон?

— Да.

— Так вот, он принадлежал моей семье на протяжении семи поколений. Я родился в бочке. Восемь гектаров мерло, четыре гектара каберне фран. У нас были лучшие местные марочные вина. — Взглянув на свои руки, механик затем показал их капитану: — Пять лет назад я гордился тем, что руки у меня сине-зеленого цвета от антциана,^[14] ведь я делал вино, а сейчас они испачканы отработанной смазкой…

Справившись с собой, разволновавшийся Анж снова тронулся в путь:

— Свою жизнь я должен был бы проводить за сбором винограда, а приходится менять масло в двигателе… Но это уже другая история… А главное, я сам виноват.

— Скажите, месье Дютур, где вы были вчера вечером около двадцати трех часов?

Маджер работала на своем компьютере, держа в руке дымящуюся чашку. В комнату ворвался Кюш:

— Ну, как все прошло с мэршей?

— Она смягчилась, но поживиться нам особо нечем.

— Главное, не расслабляться, в конце концов след отыщется.

— В этой связи судебный медик прислал окончательное заключение. Анисе действительно страдал аритмией.

— А что это означает?

— Своего рода сердечную недостаточность, которую характеризует беспорядочный, неровный ритм.

— Выходит, ты сильна в медицине!

— Нет, я просто записала, что мне сказал Сельпрен.

— Продолжай.

— Анисе принимал кордарон, прописанный Шане. Я проверила картотеку социального обеспечения… В общем-то ничего необычного, если не считать анализов крови, которые выявили присутствие цизаприда. Это и есть та самая мешанина, о которой говорил медик в своем первом заключении.

— Для меня это китайская грамота!