Нравы Мальмезонского дворца

На самом деле, подобные мысли посещают любого мужчину, изменяющего своей жене, ведь реальные измены дают возможность прочувствовать реальную сложность внебрачных связей. А кому они нужны – эти бесконечные сложности…

Связь Наполеона с Луизой Роландо продолжалась недолго. Проинформированная обо всем Жозефина мигом выехала из Пломбьера и в Мальмезоне закатила мужу жуткую сцену. Первый консул, весьма смущенный, распорядился, чтобы актрису отправили в Париж, и пообещал супруге вести себя примерно.

Судьба Луизы Роландо сложилась трагически. В 1806 году она покинула оперу и стала директрисой одного из театров. Однажды вечером, в мае 1807 года, когда она сидела у камина, огонь случайно попал на ее платье, оно загорелось, и она погибла в страшных мучениях.

Считается, что Луиза Роландо возбудила у Наполеона вкус к актрисам. Пять месяцев спустя его сердце было покорено мадемуазель Жорж, красавицей со скульптурными формами, которая в пятнадцать лет дебютировала на сцене в роли Клитемнестры в «Ифигении в Авлиде». А еще у него были оперная певица Джузеппина Грассини и мадам Браншю, блиставшая в опере Сальери «Данаиды»…

Глава десятая. Эму для Жозефины

Мальмезонский райский сад

Живя в Мальмезоне, Жозефина постоянно модернизировала и украшала это имение. Она просто обожала английские сады, чудеса природы и кунсткамеры с различными диковинами.

Камердинер Наполеона Констан Вери вспоминает:

«Нужно сказать, что одним из главных удовольствий мадам Бонапарт в Мальмезоне были пешие прогулки по большой дороге, шедшей вдоль стен парка; она всегда предпочитала эту внешнюю прогулку там, где почти всегда можно было видеть клубы пыли, прекрасным внутренним аллеям парка».

Розы «Сувенир де ла Мальмезон»

Сейчас эта большая дорога называется авеню Императрицы Жозефины. Она идет от Мальмезонского замка к замку Буа-Прё и дальше, в сторону Парижа. По пути между двумя замками она проходит мимо знаменитых теплиц Жозефины.

Хорошо известно, что в Мальмезоне, помимо теплиц для тропических растений, Жозефина велела построить несколько павильонов и даже зверинец, в котором содержались самые ценные животные – эму, кенгуру и черные лебеди. Ну и, конечно, огромный интерес и сейчас представляет прекрасный Мальмезонский парк.

О том, как выглядел Мальмезон до Жозефины, герцогиня д’Абрантес в своих «Мемуарах» пишет:

«Парк не был большим: это был красивый английский сад, он окружал замок со всех сторон. Парк был отгорожен стеной, выходившей на Сен-Жерменскую дорогу…

Огромной плантации тюльпанов и всевозможных растений, окружавшей дворец, и всех его вспомогательных построек не было… Мальмезон представалял собой красивый загородный дом, не более того».

О том, как стал выглядеть Мальмезон, с восторгом рассказывает в своих «Мемуарах» Мария-Аделаида Ленорман, знаменитая гадалка, прославившаяся тем, что предсказала Жозефине корону, Наполеону – падение, а Бурбонам – реставрацию. Она пишет:

«Сады Мальмезона при жизни Жозефины походили на Эдем; чего-либо более чудесного невозможно было и представить. В теплицах были собраны все шедевры природы. Жозефина любила заниматься ботаникой. Каждый день она ходила осматривать свои экзотические растения, которые она в шутку называла членами своей большой семьи. Она постоянно получала самые красивые, самые редкие растения, а также ценные виды кустарников. Богини Флора и Помона, галантно споря друг с другом, способствовали украшению загородного дворца Жозефины. Богиня цветов отустошала ради нее свою корзину, а ее сестра, богиня древесных плодов, – свои сады. Этрусские вазы и статуи работы самых великих мастеров окружали этот новый Элизиум[4]… Жозефина считала своим долгом поддерживать искусства и артистов, обожала беседовать с самыми знаменитыми земледельцами Европы».

Биограф Жозефины Гектор Флейшман уточняет:

«Со временем парк населили статуями, героями и богами. Из музея привезли два красных мраморных обелиска – каменные сторожа, призванные охранять очаг завоевателя Египта».

Герцогиня д’Абрантес в своих «Мемуарах» рассказывает:

«Парк был великолепно спланирован, несмотря на расположенную рядом безводную гору. Трудно представить себе что-то более свежее, более зеленое, более тенистое, чем его часть, шедшую вдоль дороги и поля, от которых парк был отделен небольшим рвом. Близость реки придавала растениям и деревьям дополнительную свежесть, и растительность в районе деревни Рюэй была более красивой, чем в верхней части парка.

Мальмезонский парк, как мне кажется, в то время не превышал по площади ста арпанов[5]. Со стороны горы и со стороны владений мадемуазель Жюльен он был так сжат, если можно так выразиться, что с вершины горы, где находился маленький итальянский бельведер[6], можно было видеть в зрительную трубу все, что происходит в нижней части парка».

Гектор Флейшман дополняет: