Ну и что, что тролль (СИ)

11

Я волшебница.
Но не сказочная фея. И не та, из суеверий, что пугает детей, прячась под кроватью. Нет у меня ни метлы, ни большого котла с зельями, ни маленького с вкусными мозговыми косточками, ни даже подвала, полного паутины. Я студентка в большом городе, но родом из маленькой деревушки. Волшебница, да, но добрая.
Честно говоря, не имею права оценивать свою доброту. Потому что эта возможность, это могущество уже по определению противоречит природе.
Хотя с детства мама учила меня всем тайникам магии символов, жестов, мышления, чтения чужих мыслей, сохранения в предметах обломков разбитых сердец и разорванных душ, я никогда не считала это чем-то очевидным. Как никто отдавала себе отчет в последствиях. Ведь именно невежество, это проклятое невежество в соединении с огромным могуществом убило мою маму.
Волшебница – это чудо-чудное, танцующее среди цветов на восходе солнца в сиреневом тумане. Из-за этого тумана никто ее не может рассмотреть, но все говорят, что потрясающе красива. За один ее взгляд, за одно прикосновение нежной руки можно отдать все. И многие слишком легко отдают ей душу.
Волшебница – это летучая женщина. Как только все заснут и взойдет луна, она летит на метле исследовать мир. Исследует даже самое опасное. На Лысой Горе встречает таких же исследовательниц, которые, нетерпеливо отмахиваясь от типа с рогами и запахом серы, улетают далеко-далеко выше радуги. Они хотят знать слишком много. А это очень опасно, разве не так?
Волшебница – это старая женщина, живущая в доме на лапах. Где-то в лесу. Очень странная и не слишком приятная особа. Кто сказал, что ее избушка – на курьих ножках. А на драконьих не хотите?
Она всегда другая.
Вы чувствуете себя почти уверенно в своем маленьком, хорошо знакомом мирке. Здесь два и два в сумме дают четыре, все учат это в школе. А камень всегда остается камнем, дерево – деревом, вода – водой. Вы знаете себя и знаете свой мир. И уверены, железно уверены, что рядом толпы таких же уверенных, как вы. Знаете, что говорить в каждой ситуации, как и когда поступать. Как любить, как ненавидеть, как быть равнодушной.
А волшебница взлетает в небо и раздумывает: а не стащить ли сегодня Луну?
И что же?
В первый раз я влюбилась год назад.
Изучала фотографию. Была она моим королевством. Просиживала целыми часами, творя фотографии в сотнях разных настроений в зависимости от настроения своего. Отличия были почти незаметны, многие их не видели. Подробности легко прозевать: изгиб брови, уголок рта, блеск глаз, тень в фоне.
Любимого увидела на дискотеке, танцевал, изгибаясь, как змея. Хотя подруг я часами тренировала, как привлечь к себе внимание, к нему подошла сама.
Учился на юридическом. Как большинство юристов, был суеверным. Много раз просил, чтобы я ему погадала на картах. В первый и последний раз я согласилась в тот день, когда снял с меня юбку-шотландку и темный мохнатый свитер. Сидели мы у столика в комнате общежития, на подоконнике горели свечи. О них – для настроения – позаботился он, я никогда не обращала на подобные мелочи внимание.
Разложила карты, переложила, рассыпала. Никогда не прочитывала таро так, как это делали "колдуньи" из объявлений в газетах. Для меня карты были только фонарями, показывающими дорогу. Остальное должна была добавить сама.
Вместо семи открыла шесть карт. И уже знала, что об этом единственном согласии погадать ему буду жалеть до конца жизни. Лгала. Лгала, как не лгала никогда. Бесстыдно, упрямо. Говорила "феху" (богатство), хотя видела "турисаз" (шип). Видела "наутиз" (принуждение), говорила "вуньо" (блаженство). И, в конце концов, "эйваз". Символ тишины, магии и смерти.
Привязывая красную ленту на его руку, прошептала ему прямо в глаза, что будет счастлив. Правды сказать не могла.
Нельзя увести с дороги смерти, даже если каким-то чудом ее увидишь. Такое вмешательство в силы, над которыми мы властны, всегда ведет к трагедии. Именно уверенность, что она имеет право безоглядно менять чужую и свою жизнь, убила мою маму. Перед смертью потребовала от меня клятвы, что никогда не буду пробовать таким образом противодействовать смерти.
Но в этот раз я все же попыталась.
Я погасила свечи, зажгла благовония и села перед моим любимым на пол. Приказала ему опуститься на колени. Подчинился без слов. Закрыла глаза. Не произносила странных заклинаний, не кричала. Только на его лбу, едва касаясь, чтобы не понял, нарисовала ногтем символ правды и совершенства.
Когда поцеловал меня и сказал, что никогда не было ему так хорошо, я улыбнулась. Улыбалась и потом, когда ушел. Волшебницы не в силах плакать.
Он погиб через два дня в аварии.

* * *

Ингигерда очнулась. Впервые пришла ей в голову мысль: "А кто каждый из них?"
Но спросить было невозможно. Бравый Маркус говорил с самым вызывающим видом: