"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг

решений» торжествовало над «государством правовых норм» даже в отдельно взятом чиновничьем

кабинете159.

158 Соответствующая справка 1956 г. находится в деле Альфреда Зегнера. В справке наряду с Деппе и Гензелем упоминаются

Август Метцгер и Павел Генер, проработавшие в посольстве до 1941 г.

159 О «двойном государстве» эпохи нацизма как политологической категории см. Fraenkel Е. Der Doppelstaat. Frankfurt am Main, 1974.

92

Достаточно часто в консульство приходили работавшие по контракту специалисты, чтобы оформить

германское гражданство для своих жен. Еще в 1933 г. это не было связано с особыми трудностями — русская

жена приехавшего в составе большой группы строителей Клауса Зубклеве вначале получила германский

паспорт, а потом из-за семейных неурядиц от него отказалась. Позже процедура значительно усложнилась, и

здесь бюрократические препоны чинила как советская, так и германская сторона. Формовщик завода имени

Кагановича в подмосковном городе Люблино Генрих Экштейн несколько раз обращался в посольство с

просьбой разрешить выезд в Германию своей супруге, но так и не добился желаемого результата.

Для многих специалистов из Германии именно нежелание разрывать отношения с любимым человеком

становилось аргументом в пользу принятия советского гражданства, даже если жизнь в СССР им совсем не

нравилась. В 1934 г. Христиан Шефер и Герман Вебер обращались в посольство с просьбой предоставить

германское подданство своим русским женам, но получили отказ — и выбрали страну социализма. Через три

года оба получили по 10 лет лагерей. Сотрудники консульства заявляли, что не могут помочь и при

оформлении германского подданства детей, родившихся от смешанных браков. Ученый-химик Ганс Гельман

безуспешно пытался вывезти за границу своего малолетнего сына, ему объяснили, что «по советским за-

конам, если один из родителей имел советское гражданство во время рождения ребенка, то ребенок является

советским подданным, и этот вопрос мы разрешить не можем».

Посольство не информировало государственные органы СССР о том, что тот или иной эмигрант лишен

германского подданства, но делало это по запросам НКИД. Бывшего социал-демократа Пауля Франкена

приговорили к высылке из СССР, но затем следователям стало известно, что его лишили германского

гражданства, и Франкен отправился в ГУЛАГ, откуда уже не вернулся. Инженер, член КПГ с 1919 г. Рихард

Даниэль узнал о том, что лишен германского гражданства в ноябре 1937 г., когда пришел в посольство

продлевать свой паспорт — «паспорт отобрали и выдали справку об исключении из подданства Германии».

После этого он до ареста жил без документов, ведь для того, чтобы подать заявление на получение

советского гражданства, надо было сдать в ОВИР национальный паспорт. У таких «бывших иностранцев»

шансов спастись от всевидящего ока органов госбезопасности практически не было.

Несмотря на все усилия партийных и государственных структур по изоляции и дискредитации

«представительств враждебных государств» в Москве, все же сохранялись известные границы уважения

93

дипломатического иммунитета, поставленные высшей властью. Глава НКИД Литвинов выступил против

того, чтобы при подготовке сценария одного из показательных процессов протягивать нити преступления

(получение бомбы для террористического акта) в германское посольство160. Хотя подобные обвинения

возникают в нескольких десятках АСД, они являлись результатом инициативы низовых сотрудников органов

госбезопасности и само посольство об этом, конечно, информации не получало.

Консульский отдел германского посольства контактировал даже с политэмигрантами. Если в ходе следствия

на вопрос о контактах с посольством обвиняемый давал утвердительный ответ, то именно это

обстоятельство становилось той осью, на которую в дальнейшем наматывалась паутина

фальсифицированных обвинений. Даже те из эмигрантов, которые никогда не посещали германское

посольство в Москве, по цепочке посредников привязывались к «резидентам», населявшим особняк в

Леонтьевском переулке, над которым по праздникам развевалось красное знамя со свастикой.

С теми, кто считался коммунистом, в посольстве не церемонились, особенно если те прибыли в СССР после

января 1933 г. Им трудно было добиться решения простых вопросов, получить нужную справку и т. д.

«Сотрудник посмотрел мою карточку и сказал про меня "это коммунист"», — показывал на допросе Франц

Цик. Впрочем, и здесь были исключения — порвавший с партией функционер КПГ Карл Зингфогель

(Гельвиг), которого поддерживали жена и сын, обивал пороги германского посольства в Москве, чтобы

получить возможность выехать из страны (он прибыл в СССР нелегально). Пока шло согласование деталей, отца и сына арестовали (оба будут расстреляны в один день). На допросе 3 июля Карл заявил: «Я